Я надеялся, что мы быстро покончим с этим вопросом. Не потому, что у меня были какие-либо опасения, что Шнайдеры могут подумать, будто очень уж долго искали дорогу ко мне. А из-за того, что мой аскетичный образ жизни мне уже достаточно надоел. В тот момент я совсем забыл о своём соглашении с Риске. Шнайдеры считали, что помолвку можно отложить на одну-две недели. Но я настоял, и после коротких уговоров получил их согласие.

Через день я пошёл в Геймталь. Но вначале, по такому случаю, мне нужно было побывать в Каролинке и освободиться от обязательств перед Риске. Я попросил пойти со мной дядю Адольфа Цех, который был свидетелем на помолвке с Марией Риске. Итак, мы отправились к пастору. Когда я передал ему документы, он разгневанно спросил меня, почему я до сего времени не явился на бракосочетание?

Я ответил: “Но, господин пастор, как я должен был явиться на бракосочетание, если мне отказали”, и представил в качестве свидетеля дядю Адольфа. Пастор ответил: “Риске перенесли свадьбу только на время после рождества, потому что Эдуард Риске обручился через неделю после вас. Таким образом, они хотели сразу две свадьбы справить. Риске считали что вы, по своей бедности, не сможете внести большой вклад”.

Что за чушь! Да если бы они мне это так представили, так бы и было сделано. Но из-за того, что с самого начала переговоров они так грубо и лживо поступили со мной, тянули со свадьбой, мне в любом случае очень хотелось избавиться от такой спутницы жизни. Хорошо, что дядя Адольф был свидетелем и высказал своё мнение. Пастор решил, что вначале мне нужно разобраться и договориться с Риске, и только потом у меня будет право идти дальше.

“Но господин пастор, как я могу достичь с ними взаимопонимания, если они мне отказали? Они всё равно должны были ко мне прийти и потребовать бракосочетания”. Он посчитал, что в таком случае может возникнуть волокита, которая продлится долгое время: “Раз так пошло, это будет лучше для вас”, – и вручил мне письмо к отцу Риске. Что мне оставалось делать? Я хотел довести до конца свою помолвку с Эммой Шнайдер. А вынужден был жениться на Риске. Мне было трудно это сделать, и я взял в поддержку себе моих свидетелей, Адольфа Цех и Готтлиба Ау.

Дядя Адольф поставил вопрос перед Риске. Но они ничего не хотели слышать о разрыве помолвки и ждали, что я буду просить прощения. Дядя Готтлиб убеждал их, что если бы они так хотели эту свадьбу, то провели бы и второе и третье оглашение в Каролинке, а не прервали бы его после первого.

Я настаивал на разрыве, потому что после всего, что произошло, о продолжении этой помолвки не могло быть и речи. После долгого хождения вокруг да около, старый Риске и Марийхен подписали согласие на разрыв помолвки, но потребовали, чтобы мои свидетели тоже его подписали. Отец Риске всё время был спокоен и со всем соглашался, с другой стороны, фрау Риске была очень агрессивно настроена, Марийхен была печальна и не могла скрыть свою вину. Когда мы закончили, фрау Риске позвала дочь в соседнюю комнату, и мы могли слышать, как она обрушила на неё свою ярость. Их взаимные обвинения перешли в пронзительные крики и визг, и мы покинули дом.