— Всё, — отвлёк меня герцог, а заметив моё тревожное состояние, сильно удивился: — Неужели было больно?

— Что? — Я невменяемо посмотрела вначале на него, затем на руку.

— Ай, не в этом дело, — отмахнулась я. — Пусти, мне пора.

— Но куда? — Вопреки просьбе Праудмор не отпускал, держал крепко. — На ночь глядя?

— Там котята! Их нужно покормить, мне уже пора вернуться к себе!

Недовольно потянула руку, чтобы вырваться. Не получилось. Герцог резко встал и схватил меня за талию, притиснул к себе, а губами прикоснулся ко лбу. Моему лбу.

В следующую секунду послышался задумчивый бубнёж:

— Температуры нет. Но ты, похоже, ударилась головой во время происшествия. Бредишь. Идём, провожу тебя до спальни. А сам отправлю весточку в город и вызову доктора.

— Что? Да нет же, я в порядке, — воспротивилась его заботе. — Пусти. Не нужно доктора. Мне просто пора уже вернуться туда, откуда я пришла.

Попыталась его оттолкнуть. Увы, безрезультатно.

— Хорошо, как скажешь.

Надменная улыбка исказила губы аристократа — последнее, что я увидела, прежде чем веки медленно опустились из‑за приятной сонливости, утягивающей моё сознание в непроницаемую глубокую темноту.

* * *

Судорожный вдох и я проснулась, резко открыв глаза.

Что‑то не так. Ощущение упущенного смысла прочно засело в памяти и заставило поморщиться как от зубной боли.

Резкость зрению приходила постепенно, поэтому я не сразу заметила антураж, в котором очнулась столь неожиданным образом.

Спальня.

Не так.

Шикарная спальня, обставленная в средневековом стиле с примесью индийского колорита — узоры вышивки на шторах, золотые шнурки с кисточками, вычурные ламбрекены, резная мебель. И, конечно, балдахин из бледно‑розового шифона над кроватью гигантских размеров.

— Очнулась? — Кресло, стоящее в углу комнаты, скрипнуло, и я заметила сидящего в нём сухощавого старичка с козлиной бородкой. — Как самочувствие?

— М‑м‑м…

Я пока плохо соображала после столь стремительного пробуждения.

— Голова болит? Что‑то беспокоит? — сыпал вопросами непонятный субъект в сером шёлковом одеянии, больше похожем на тунику и просторные штаны. — Тошнота? Рассеяность взгляда? Можешь сфокусироваться на одной точке? Попробуй.

Он подался немного вперед. А я сощурилась, примеряясь зрением к его жемчужной пуговице. Или это бижутерия?

— Да, могу, — ответила честно.

Так, подождите. Кажется, я должна была очнуться в другом месте.

— Ну слава богам, — выдохнул старичок. Облегчение, звучащее в голосе, казалось искренним. — Иначе не знаю, что и предположить. Ведь внешний осмотр не выявил никаких недугов, кроме ушибов и ссадин.

— Так вы доктор?

— Да, я штатный лекарь мэра Тасия Мэнвудского.

— Мэнвуд? — удивлённо повторила я. — Что‑то знакомое.

И тут память услужливо напомнила мне недавние события, произошедшие со мной до «пробуждения».

Старичок медленно поднялся из кресла, упираясь руками в колени. Выгнул спину с хрустом и зачем‑то вновь улыбнулся.

— Ну, в таком случае я пойду вздремну.

— Хорошо, — ошарашенно согласилась я.

Мозг мой медленно переваривал информацию и искал хоть какое‑либо годное оправдание происходящему.

Неужели сон во сне?

Подняла руку и ущипнула себя за щёку.

— Ай!

Выкрикнула недовольно.

— Что? — лекарь удивлённо посмотрел в мою сторону. — Всё‑таки болит что‑то?

— Э… нет, нет, — поспешила заверить его я. — Я вас не задерживаю. Всё у меня отлично.

Врать я умела, причём без всякого зазрения совести (это если ложь во благо). Нет. Поначалу, муки совести снедали меня и доводили до неприятного состояния лёгкой паники, но со временем, приобретая так называемую взрослую мудрость, я поняла, что есть ситуации, в которых иначе не обойтись. Наверное. Во всяком случае искренне в это верила.