Красота и духовность как ценности древнерусской культуры были по сути, одно и то же. Не случайно «Сказание о выборе веры князем Владимиром», помещенное в «Повести временных лет» под 986 годом, повествует о том, что главным критерием в выборе веры для русских послов послужила красота византийского богослужения. По мнению В.В. Бычкова, ценностное сознание в Древней Руси не было расщепленным, и ценности не разделялись на эстетические, духовные, познавательные.

Храм для мирян был не только воплощением красоты, местом молитвы и «церковного пения», но и местом, где можно было, следуя русской пословице, «людей повидать и себя показать», в этом проявлялась роль храма как центра общественной жизни древнерусского общества. Приход в храм – это также демонстрация своей причастности к христианскому сообществу, в частности, конкретного города или села. В церкви девицы приглядывали себе женихов, а молодцы – жен. Однако когда надо идти в церковь, писал в 1400 году один проповедник, «мы позевываем, и почесываемся, и потягиваемся, дремлем и говорим: холодно или дождь идет… а когда плясуны и музыканты, или иной игрец позовет на игрища или собрание идольское, то все туда бегут с удовольствием» [21, с. 267].

Подобное отношение к необходимости приходить в храм есть свидетельство того, что в ценностно-смысловом единстве древнерусской культуры противоречиво уживались христианская и языческая культуры.

Г.В. Флоровский называл эти две культуры «дневной» и «ночной», то есть явной и тайной, сознательной и бессознательной, открытой и закрытой. Христианство как носитель «дневной» культуры не сразу стало общенародным, оно создало с язычеством своеобразный синкретизм. Церковь в X–XIII вв. понималась как конкретное сооружение – храм, а не собрание верующих. Одним храмом ограничивалось сакральное пространство христианства. Все, что происходило вне храма, – это пространство мирское, где поведение человека подчиняется не «письменному закону», но «отеческому обычаю», то есть языческим ценностным установкам.

Существовали определенные правила поведения в церкви: следовало стоять с трепетом, не озираясь по сторонам, потупив глаза и сложив крестообразно руки, и «не вести друг с другом пустошных речей» [23, с. 77]. Склоняться на стену и переступать с ноги на ногу от усталости считалось грехом; равным образом считалось недостойным славы Божией уходить из церкви прежде окончания службы. Например, памятник древнерусской литературы Домострой (середина XVI века), описывая достойные формы поведения в храме, рекомендует в церкви «не обзиратися», «не переминатися с ноги на ногу», не разговаривать и «смехотворения неподобного беречися» [там же]. Во избежание сходства с католиками в старину православные не вставали на колени. Женщины входили в особые двери и стояли в притворе; знатные госпожи становились в церквах за решетками, стояли, опустив глаза в землю, и старались особенно показать вид скромности, когда мимо них проходил священник. Простые женщины не так часто ходили в церковь, как мужчины, а обыкновенно на короткое время, чтобы поклониться иконам.

Благочестивой обязанностью было жертвовать на постройку и ремонт церквей. Строить церковь считалось делом христианской добродетели и лучшим средством спасения и отпущения грехов. Нельзя было пройти мимо церкви, не сотворив троекратного знамения с поклоном. Благочестивый человек считал большим грехом не пойти в церковь в праздник не только к литургии, но к вечерне и заутрени: «…когда вы услышите клепание (т. е. звон С. М.) в церкви, – говорит одно духовное поучение, – оставляйте всякое дело и идите в церковь» [21, с. 269].