Любопытно, что быстрое мышление, вероятно, также играет важную роль в образовании здорового общества. Психологические исследования показывают, что моментальные суждения более альтруистичные и ориентированные на помощь другим, чем медленные и продуманные решения[71]. Такие примеры, как реакция зрителей во время теракта на марафоне в Бостоне или реакция местных жителей после недавних торнадо в Оклахоме, показывают, что скоростное мышление как основа человеческой природы играет важную роль в создании сплоченных сообществ.

Хотя мы можем принять зрелое, осознанное решение заняться чем бы то ни было, многие из видов деятельности сами по себе предполагают натренированность и автоматизм; они направляются быстрым мышлением и часто находятся на периферии нашего внимания. Во многом механический характер нашей жизни более всего заметен в видах деятельности, которыми мы овладели в совершенстве, таких как исполнение повседневной рутины, участие в поверхностных социальных разговорах или же физическая деятельность вроде вождения автомобиля или езды на велосипеде. Нам обычно трудно объяснить, что именно мы делали или почему, так как, занимаясь чем-то привычным, мы, как правило, находимся в режиме автопилота.

Но как быстрое и медленное мышление связаны с потоками идей и коллективным рационализмом? Ответ таков: процесс обучения для двух этих способов мышления разный, и они по-разному функционируют в повседневной жизни; эти различия важны для понимания того, как сообщество формирует свой коллективный разум.

Для формирования фактических убеждений (например, «Ужин начинается в семь часов вечера») человеку, как правило, достаточно единственного контакта со сверстником, которому он доверяет. Однако чтобы изменить поведенческие привычки, предпочтения и интересы, напротив, требуется несколько контактных ситуаций в ограниченный период времени. Например, если весь рабочий коллектив переходит от кофе к зеленому чаю, то высока вероятность того, что другие тоже начнут пить зеленый чай. Неоднократные контактные ситуации, демонстрирующие, что новая модель поведения имеет хороший результат (такой как социальное одобрение), необходимы для того, чтобы мы могли перенять ту или иную привычку.

Мои эксперименты подсказывают, что непрерывное исследование, которым люди занимаются как активно, так и пассивно, – это ускоренный процесс обучения на основе того, что пользуется популярностью среди нашего окружения. Усвоение привычек и предпочтений – наоборот, замедленный процесс, который требует неоднократного контакта с их источником и явного признания со стороны членов сообщества. Наш социальный мир представляет собой сочетание стремительного, увлекательного процесса выискивания новых идей и более спокойного, медленного процесса их отбора, когда мы, общаясь с теми, кто нас окружает, определяем, какие из этих идей должны перейти в персональные привычки и социальные нормы.

С течением времени мы развиваем коллективный набор привычек, которые диктуют нам, как действовать и реагировать в различных ситуациях, и эти часто автоматические привычки составляют большую часть нашего ежедневного поведения. Как писал нобелевский лауреат Герберт Саймон, наше рациональное, сознательное мышление – это программа, активирующая привычки в соответствии с каждым аспектом нашей повседневной жизни; она подобна компьютерным программам, которые включают субалгоритмы часто выполняемых вычислений.

В конце XVII века философы объявили, что человек – рациональный индивид. Людям польстило то, что их признали индивидами и назвали рациональными, и вскоре эта идея просочилась в мировоззрение практически всех представителей высших классов западного общества. Несмотря на сопротивление со стороны церкви и государства, идея рациональной индивидуальности заменила собой веру в то, что единственные источники правды – Бог и король. Со временем концепции рациональности и индивидуализма изменили всю систему убеждений западной интеллигенции, и сегодня они продолжают проникать в мировоззрение других культур.