– Он молодец, – говорит мать однажды в воскресенье после того, как Ханна ответила на вопросы отца, – что придумал для вас эту игру.

Ханна пристально смотрит на мать. Ей уже в который раз хочется, чтобы это отец сидел дома, а не мать. Он любит ее, Ханну, намного больше, чем мать. Почему мать не отправляют на неделю в Гонконг? Пускай бы поучила жителей Гонконга сдерживать собственные чувства.

Чувства матери, даже когда их сдерживают, – штука жутковатая. Однажды, например, они забывают про День матери. Ханне и Элис на тот момент шесть, а Майклу десять. Обычно о празднике им напоминает отец, и он же водит их покупать открытку и подарок, но в этом году он в отъезде и, похоже, это вылетело у него из головы. Сперва дети не понимают, почему за завтраком мать не желает с ними разговаривать, почему она с грохотом ставит на стол бутылку молока и забирает у них тарелки, хотя они еще не доели. Даже когда мать, сославшись на головную боль, уходит к себе в комнату, они так и не догадываются, чем провинились. Конечно, они чувствуют: что-то не так. Спустя некоторое время Ханна и Элис робко стучатся к матери и спрашивают, не принести ли ей чего-нибудь. Но она прогоняет их:

– Мне хоть секунду покоя дадут? Неужели я и этого не заслужила?

Ближе к обеду они боятся ее беспокоить, и Майкл делает всем бутерброды с вареньем. Они едят на кухне стоя – Ханне все это кажется странноватым, – а после тщательно убирают за собой. Потом они усаживаются в гостиной смотреть телевизор и даже не спорят, какой канал выбрать. Как правило, им не разрешается сидеть перед телевизором днем, – днем им полагается дышать свежим воздухом, или кататься на велосипеде, или играть с матерью в настольные игры, или читать. Но сегодня они слишком встревожены, чтобы наслаждаться этим занятием. Они убавляют звук и перешептываются, как бывает, когда кто-то из родственников умер. По дому дети ходят на цыпочках, а двери закрывают бесшумно.

– Она просто заболела, – говорит Майкл, – к вечеру выздоровеет.

– А вдруг нет? – сомневается Элис. – Чем тогда ужинать будем?

– Я что-нибудь придумаю, – обещает Майкл, и при мысли, что им снова придется жевать хлеб с вареньем, Ханна вздыхает.

Тем не менее вечером мать воскресает и, несмотря на все их попытки вести себя тихо и помогать ей, взрывается.

– Неужто я так мало для вас значу? – шипит она, а они, выстроившись в ряд, сконфуженно смотрят на нее. – Я столько для вас сделала, и вот награда – такое вопиющее неуважение!

– Мамочка, прости. – Элис тут же начинает плакать. Несмотря на страх, Ханна ощущает презрение: Элис даже не знает, за что извиняется.

Майкл ведет себя более смело.

– Что мы такое сделали, мама? – спрашивает он. И зря. Мать напускается на него:

– Ты и правда не понимаешь? Вы такие отвратительные эгоисты, что до вас еще не дошло? Не знаю, как я умудрилась воспитать вас настолько равнодушными к другим, такими эгоистами, которые зациклены на себе. Вы действительно не знаете, какой сегодня день?

– Твой день рожденья! – с перепугу вскрикивает Элис, но Ханна знает, что сестра ошибается, день рожденья у матери был месяц назад.

– День матери, – догадывается Майкл, и Ханна холодеет от ужаса. Ну конечно.

Мать горько усмехается:

– Да. День матери. Но для вас он, очевидно, ничего не значит. Все остальные дни в году я прыгаю вокруг вас – ну и что? Плевать! Чашка чаю в постель, может, даже открытка – нет, тут я слишком многого прошу! Похоже, я даже этого не заслуживаю. Даже собственные дети меня не любят. – Голос у нее срывается.

– Мы тебя любим, – мямлит Майкл, тоже готовый зареветь. Ханне становится стыдно за него, и она отводит глаза.