– Это хорошо, – кивнул Алексей Валентинович. – Это правильно… А где трудишься?

У Никиты сложилось впечатление, что Кольцов и сам прекрасно знает, где работает хозяин квартиры, тем не менее капитан, внимательно глядя Бертолету в глаза, ждал ответа.

– В магазине мебельном… В Пушкине, – неохотно выдавил из себя пузан. После секундной паузы он не выдержал и ядовито добавил: – Я слышал, и вы, гражданин капитан, направление работы поменяли?

– Устаревшие данные, – равнодушно отмахнулся Кольцов. – Жизнь не стоит на месте… Стало быть, ты при Зуеве состоишь? Хороший, я смотрю, у вас там коллективчик подобрался, просто артель какая-то…

Бертолет облизнул пересохшие губы и с деланным спокойствием пожал плечами:

– С Виктором Палычем… Только Говоровым, а не Зуевым – у вас, начальник, тоже данные устаревшие. Мы действительно работаем в одном магазине, и что с того?

– Да ничего, – хмыкнул капитан. – Так просто… Ну а кто тебе раскардаш в хате устроил? Поссорился с кем? Или коллеги недоперевыполненным планом недовольны?

Бертолет побледнел, но решительно вскинул подбородок:

– Я не понимаю, о чем вы? Я же объяснял – потерял ключи, а потом искал документы…

– Ага, – кивнул Кольцов. – Документы… И как, нашел?

– Нашел…

– Ну и молодец. Тогда нам и правда делать здесь нечего – зачем трудового человека от заслуженного отдыха отрывать? Пойдем, Никита…

Кудасов молча вышел из квартиры, а Кольцов на пороге еще раз обернулся:

– Приятно, что у тебя все в порядке и совесть чиста… Будут проблемы – звони.

– Непременно, – осклабился успокоенный уходом гостей Бертолет, в уголке его рта тускло блеснула золотая фикса. – И вы к нам заезжайте. Ежели, скажем, гарнитурчик нужен…

– Перебьюсь, – не ответил на улыбку Алексей Валентинович, а потом добавил очень тихо, так, что Никита еле расслышал: – Тревожно мне что-то за тебя, Бертолет. Ты подумай… А надумаешь что – звони…

Улыбка вновь сползла с лица работника мебельного магазина, и он торопливо захлопнул дверь.

Оперативники молча спустились по лестнице и вышли из темного подъезда на залитую апрельским солнцем улицу. Кудасов достал пачку «Беломора» и закурил.

– Дай-ка и мне, что ли, – неожиданно попросил его капитан.

– Так вы же… – растерялся Никита. – Вы же не курите?

– У меня был «никотиновый отпуск», – пояснил Кольцов. – Дай, не жадничай.

– Да я не жадничаю, – чуть покраснел Кудасов и протянул Алексею Валентиновичу аккуратно вскрытую пачку. Кольцов прикурил от папиросы Никиты и с наслаждением затянулся.

Это была его первая затяжка за четыре года. Когда капитана «слили» в участковые, он решил бросить курить, потому что в первые дни ссылки засаживал по две пачки сигарет в день…

– Ну и как тебе хозяин? – спросил Кольцов, выкурив папиросу до половины. Никита кашлянул и серьезно ответил:

– Похоже, из ранее судимых…

– Ценное наблюдение, – так же серьезно кивнул Алексей Валентинович. Кудасов вспыхнул, но сказать ничего не успел, потому что Кольцов задал новый вопрос: – И по каким же делам он чалился?

Кудасов хотел было раздраженно ответить, что не он сажал Бертолета и… Но тут Никита вспомнил руки хозяина – на среднем пальце левой был вытатуирован характерный «перстень».

– Разбой? – неуверенно спросил Кудасов. Капитан довольно разулыбался:

– Молодец, заметил… Бердников Иван Сергеевич, он же «Тургенев», он же «Бертолет», тысяча девятьсот сорок третьего года рождения, осужден за разбой в семидесятом… А теперь – видишь, продавцом трудится. Меняются люди…

Кольцов раздраженно закусил бумажный мундштук и в одну затяжку дожег папиросу до конца… Нет, все-таки с капитаном явно творилось что-то странное, и это «что-то» было связано с Бердниковым-Бертолетом. Или еще с кем-нибудь?