КУЛИК Да, признаюсь, мне этого очень хочется. Мне хочется, чтобы вы все немножко играли… Видите ли, в результате наших с ним продолжительных, содержательных и откровенных бесед выяснилось, что Игорь Дмитриевич совсем не знает жизни. Вернее, он знает только то, что имеет отношение к ее свинцовым мерзостям… Согласитесь, это неправильно… Скажите, уважаемый Равиль, а эти девушки, кто они?

РАВИЛЬ Тебе понравились мои девушки?

КУЛИК Очень.

РАВИЛЬ Это моя охрана.

КУЛИК Вкус вам никогда не изменял.

АЛЕКСЕЙ (Жанне.) Могу я попросить вас принести горячего кофе. Здесь холодно.

ЖАННА (Вопросительно смотрит на Кулика.) Я боюсь опоздать к своему монологу.

КУЛИК (Алексею.) Вы покуда присядьте на диван к Игорю Дмитриевичу и поглаживайте его голову… Сделаете два полезных дела. Он придет в себя, а вы согреетесь.

ПОКАТИЛОВА Я его никуда не пущу. Слышишь, Алеша? не вздумай!

Людмила Сергеевна крепко держит Алексея за руку.

АЛЕКСЕЙ Но я замерз.

ПОКАТИЛОВА Прижмись ко мне.

АЛЕКСЕЙ Это неприлично на людях.

Алексей вырывается, подходит к Покатилову, присаживается на край дивана, гладит его голову.

КУЛИК (Алексею.) Если устанете сидеть, можете прилечь рядом.

ПОКАТИЛОВА Что за глупости ты говоришь, Эдуард?

КУЛИК Зря вы так, Людмила Сергеевна. Игорь Дмитриевич очень высоко отзывался и о вас и об Алеше.

РАВИЛЬ (Алексею.) Мне сказали, что вы доктор, Алеша?

АЛЕКСЕЙ Да.

РАВИЛЬ Вы не могли бы ответить мне на один вопрос, который мучает меня очень давно.

АЛЕКСЕЙ Разумеется, если это в моих силах.

РАВИЛЬ Скажите, излечение в принципе возможно?.. В принципе.

АЛЕКСЕЙ Думаю, корректнее говорить об облегчении страданий, если вам хочется честного ответа.

ПОКАТИЛОВА Действительно, прохладно.

РАВИЛЬ (Алексею.) Но облегчение страданий – великий грех, не так ли? Облегчая страдания на земле, вы тем самым обрекаете людей на мучение в будущей жизни.

ПОКАТИЛОВА (Жанне.) У вас нет пледа?

АЛЕКСЕЙ (Равилю.) У нас нет выбора.

РАВИЛЬ А что, если бы лично вам представился такой выбор?

АЛЕКСЕЙ Наверное, я ушел бы из профессии.

ПОКАТИЛОВА (Жанне.) Что за яблоки?

ЖАННА Антоновка. Только сегодня привезли.

РАВИЛЬ (Алексею.) Вы слишком ранимы для врача.

АЛЕКСЕЙ Вы правы. Даже этот наш минутный разговор посеял во мне зерна сомнения. Признаться, до этого разговора я не задумывался над такими вещами.

ПОКАТИЛОВА (Играет с яблоком.) Пахнет, как будто только что из сада.

РАВИЛЬ (Алексею.) А вы разве не нарушаете заповедей?

АЛЕКСЕЙ Нарушаю.

РАВИЛЬ Соблюдаете посты?

АЛЕКСЕЙ Нет.

РАВИЛЬ Тогда в чем же дело?

АЛЕКСЕЙ Не знаю. Тревожно.

КУЛИК Картина мира кардинально изменилась.

РАВИЛЬ Правда?

КУЛИК Об этом знают немногие. Только несколько посвященных.

РАВИЛЬ Каким же образом изменилась картина мира?

КУЛИК Выяснилось, что электричество – живая материя.

РАВИЛЬ Правда?

КУЛИК Новая форма разума… Вне нашего понимания.

РАВИЛЬ То есть?

КУЛИК Мы бессмертны.

Равиль закатывается от смеха.

ПОКАТИЛОВА (Кулику.) Игорь сообщает в письме о приобретении морского костюма. Что-то, Эдуард, я не вижу его на Игоре.

КУЛИК Нельзя же, Людмила Сергеевна, все понимать так буквально. Это, скорее метафора.

ПОКАТИЛОВА Что-то я прежде не замечала в нем склонности к метафорам.

КУЛИК Вы больше не любите его?

ПОКАТИЛОВА Люблю больше жизни.

АЛЕКСЕЙ И я люблю его.

РАВИЛЬ (Прижимает к себе Аллу и Галлу.) А я люблю своих охранниц.

Алла и Гала игриво смеются.

РАВИЛЬ (Кулику.) Если бы ты видел, как они танцуют!

КУЛИК Они умеют танцевать?

РАВИЛЬ И танцевать и петь. Я нашел их в подземном переходе. Незадолго до этого их выгнали из циркового училища. Знаешь за что? (Смеется.) Они разрисовали слона губной помадой… Я их помыл, полечил, восстановил девственность. И вот, обновленные и блистательные, они здесь, с нами.