Я коснулась живота рукой:

– Я позабочусь о тебе.

Никто за мной не приходил. За окном стемнело давно, в это время я уже к выступлению должна была готовиться, но про меня забыли точно.

Я подошла к большому окну, выглянула: вокруг деревья, а вдали машины едут, фонари зажглись, снова дождь затянул. Осень…

Снова нужно было думать о теплой одежде, на мой живот ничего уже не лезло, куртка не застегивались.

А для этого – только бы из дома выйти. Я зажмурилась сильно-сильно и о бабушке подумала. Почему ты не научила меня быть сильнее? Кому сейчас нужно умение вышивать? Стало горько, но слезы я сдержала. Разве слезами делу поможешь? Только дитя в животе напугаешь…

Дверь хлопнула. Чабашев пришел. Встал в коридоре, на волосах и пальто – капли дождя. Смотрит на меня, внимательно, аж до жути. Я снова живот рукой обхватила, чувствуя себя перед ним абсолютно беззащитной. Так хотелось спросить – вы же меня не обидите? Но я уже знала, что люди не всегда свои обещания сдерживают. Дядя защищать обещал. Шерхан – тоже…

– Поехали, Иванова Лиза.

А у меня сердце удары пропустило. Я вот так сразу поняла – не на работу он меня хочет отвезти.

Чабашев все понял по выражению моего лица.

– Не бойся. Переедем в квартиру с хорошим ремонтом. Негоже беременную девочку в таких условиях держать.

– Спасибо, – тихо ответила, – вы и так для меня много делаете. Мне и здесь хорошо…

Казалось, он меня не слышит даже. Лицо у него было приятное, в волосах седина появилась. Ему лет сорок было, а может, больше, и между нами пропасть – и в годах, и во всем остальном.

– Пять минут вещи собрать хватит?

Вот и все, мои возражения мимо прошли. Он хозяин, это его дом. Я вспомнила, что воспитанная девушка, кивнула и вещи пошла собирать. Их не так много оказалось, в два пакета уместились. Посмотрела на Снежинку, лежавшую в корзинке – та снова младенца кошачьего вылизывала, как не устаёт?

Чабашев мой взгляд поймал.

– Их потом заберём. Поехали.

Пакеты он у меня забрал, и смотрелось это очень странно. Высокий, на две головы почти меня выше, в дорогой стильной одежды по фигуре. А в руках – два пестрых ярких пакета, набитые одеждой, тапочки в одном из уголка выглядывают. В старой квартире полы холодные были, и ноги мёрзли…

С нами была охрана. Я шмыгнула в машину, на заднее сидение. Пристегнулась ремнем, аккуратно огибая живот. Малыш затих, прислушиваясь.

Чабашев сел рядом, от него пахло сигаретами и мужским одеколоном. К счастью, от запахов теперь меня уже не тошнило.

– Где твои документы, Лиза?

Он разглядывал меня, а я чувствовала себя очень неуютно. Хотелось вжаться в спинку сидения, чтобы подальше от него быть. Шерхан тоже пугал, но рядом с ним было и страшно, и хорошо одновременно. А Чабашев просто пугал, хотя даже пальцем меня не обидел…

– Потеряла.

Врать я не любила и не умела. Но в последнее время приходилось часто. Сказала неправду и покраснела, выдав себя с головой.

Он мне не поверил, да и кто поверил бы? Когда только от дяди сбежала, у меня были ещё деньги, немного – я смогла стянуть их из дядькиного бумажника, вся трясясь от страха. Но иначе – мне бы не выжить никак.

Первое, что я решила, что мне нужно документы на эти деньги купить. Чтобы никто не нашел, если я буду жить под чужим именем.

И случай представился скоро: я на автобусном вокзале стояла, смотрела, сколько стоят билеты. К себе прижимала кошелек, до потери памяти боясь, что его стащат. Видимо, выглядела я странно, и ко мне подошёл мужчина. Полный, губы толстые, неприятные, как пельмешки.

Я на него с опаской взглянула, ожидая от каждого незнакомого человека гадостей.