Итак, Отец не имел нужды во времени к произведению Слова и не во времени, не после Слова извел Духа Святого. Поэтому-то Божество Святой Троицы совечно. Отец и Сын и Святой Дух, хотя и три Лица, но единой сущности. Поэтому-то Святая и Единосущная Троица есть Единый Бог. А что Слово в Духе, это утверждает о нас Давид, сказав, что есть дыхание в устах наших (см.: Пс. 134, 17), и тем не подобную нашей сложность приписывает он Божеству, но показывает сближение в доказательство сказанного выше.

Итак, сколько вмещаем, столько и постигаем о Боге, и сколько можем, столько приемлем от Него. Кроме Сына и Духа Святого никто не имеет полноты Его ве́дения. Ибо если услышим что большее, то не поверим, и если приимем что большее, то возгордимся. Потому справедливо и не говорит, и не дает Он большего.

А я для того и коснулся перед этим сказанного, чтобы показать Божий Промысл и в даянии ве́дения о Нем. Ибо и Сам Христос говорит: Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, – как поверите, если буду говорить вам о небесном? (Ин. 3, 12). Но я простираюсь далее этого слова и говорю: если не можем слышать небесного, то поверим ли чему, услышав о Божием естестве? Если иудеи, погрешившие в исполнении временных заповедей, умерли, то тем более погибнут не соблюдающие того, что услышали о Боге. И если бы смерть эта была подобна той, какой умерли иудеи! Напротив, думаю, что это – страшная смерть самой души. Да и апостол свидетельствует о том, что гораздо хуже – отвергнуться Сына Божия (см.: Евр. 10, 29).

Уразумейте, братия, что все вышесказанное написал я ради себя и с намерением предаюсь скорби, чтобы не подпасть худшей смерти. Коснулся я слова о ве́дении, желая показать, что погрешил я в ве́дении. Сказал некто в премудрости, что сильные сильно будут истязаны (Прем. 6, 6). Ве́дение есть сила Божией благодати. И я, познав Христа, по приобретении этого ве́дения предавался мыслям о случайном. Потому убоялся, чтобы покаяние мое не было отвергнуто, как Исавово.

Знаю, что Исав отвержен, как коснеющий в пороке. Но боюсь, чтобы мое раскаяние не было осуждено, подобно падению. Слышал я о величии Божества, и страшит меня мысль, что самое величие Божие угрожает мне таковым отвержением. Слышали вы о бесконечном множестве силы? С тем и коснулся я этого, чтобы знали вы, что угнетает меня. Слышали вы об этом море премудрости? Что же медлите пролить за меня перед Богом источники слез? Слышали вы о бесконечном утверждении правды? Почему же не предложите за меня в дар сердец своих? Знаю, что помиловал Бог многих покаявшихся, но большая часть из них грешили по неведению. Знаю, что простил Бог многих, но они имели многих перед Ним за себя предстателей.

Читаю написанное о Корее и Дафане и прихожу в ужас, – прихожу в ужас, видя, как Бог наказал их за Моисея. Рассуждаю о том, что написано о Мариам, сестре его, как она за одно слово, сказанное Моисею, вся покрылась проказой. Если постигло такое наказание за святого человека, то какое будет истязание за Вечного Бога? Каин, убивший брата, подвергается столь долговременной казни, – что же будет с оскорбившими Бога? Строг был приговор во время потопа, и боюсь, чтобы не подпасть одной участи с погибшими от потопа. Бог прогневался за построение столпа, который не мог быть совершен, – что же сделает за собственное мое падение? Придите, братия, на помощь ко мне, испрашивающему прощения, чтобы и к вам пришли на помощь святые в том, в чем угнетается каждый из вас!

Кто утверждает, что все случайно, тот отрицает бытие Божества. Так рассудил я – и не лгу; покаялся – и не знаю, умилостивил ли Бога. Умоляю и святых, но, может быть, не приемлются их молитвы. Ибо слышу Иезеки иля, который говорит, что ни Ной, ни Иов, ни Даниил не успеют в просимом ими (см.: Иез. 14, 13–20). Умоляю всех пророков, но боюсь быть отверженным с нечестивыми во Израиле, потому что Бог говорит Иеремии: