– Оля… Жизнова. А вас Тихон… Прост, правильно? Моя дополненная реальность подсказывает имена и фамилии консультантов.

– Очень приятно, Оля.

– Взаимно, Тихон.

– Оля, сегодня вечером посидим в уютном кафе?

– Где такое? Таких же не осталось?

– Есть на противоположной стороне этого куполоскреба, называется «Плюшка», мой босс – хозяин.

– Я ни разу не ходила по той улице…

Кафе представляло из себя веранду с металлическим белым козырьком, алюминиевыми круглыми складными столами и такими же стульями. Робот‑официант, перемещающийся на колесиках, принес поднос с горячим чаем с ароматом бергамота «Утро Азии!» и двумя мятными коктейлями «Необитаемый остров».

– Вы живете где‑то рядом? – спросил Прост.

– Давай на ты.

– Я тебя до последнего времени не видел в магазине.

– Ходила в другой, он подальше, но там более богатый выбор.

– Я знаю, о каком магазине ты говоришь: «ВкусВещь». Владелец – двоюродный брат моего босса, они вместе занимались бизнесом, но потом что‑то не поделили. У двоюродного брата остался этот магазин, а у босса – маркет «Найдется все!»… Как же нам удалось переманить тебя?

– В моем магазине пропала сладкая морковка ломтиками «Мак‑хрум‑хрум» – полюбила ее и все тут! – хоть упаковка гласит, что это лишь имитация морковки.

– У нас такая в наличии.

– Потом я заметила симпатичного консультанта с умными и печальными глазами…

– Я‑то думал, тебе нет дела до меня.

– Не все любят девушек с бионическими протезами.

– Оля, тебе он к лицу.

– Знаю, дружок. Сколько себя помню, он часть меня, а я часть его. Хочешь, откроюсь?

Оля окунулась в голубые глаза Проста…

– Мое первое воспоминание, Тихон: воспитатель марсианского детдома «Дети и семья № 27» показывает мне, как менять севший, пищащий по мыслесвязи аккумулятор протеза на полностью заряженный. Я никогда не видела своих родителей, хотя это неправда: я видела их, когда была дитятей, и почему‑то запомнила, но об этом чуть позже. Все детство я провела в сиротке. Воспитательницы – это наши мамы, они отдавали нам сердца и силы, каждодневно и без устали. Благодаря им мы, безотцовщина, а я называла нас свободным поколением, выросли развитыми, культурными и общительными, а не одичалыми детьми мегаполиса. Нас было десять девочек, десять подруг, как говорится, до гробовой доски. Каждую из нас несколько раз пытались удочерить бездетные и имеющие детей семейные пары. Но однажды, когда воспитательницы отсутствовали, мы, собравшись в маленьком дворике нашего интерната, дали одну клятву: «Не быть удочеренными!» И после этого так проказничали, чтобы у приходящих в наш дом незнакомцев пропадало всевозможное желание забрать нас. Сейчас мои сестры разбросаны по лунным и по марсианским городам, но по утрам мы созваниваемся.

В детские годы мне особенно легко давалась строгая математика, и моя любимая воспитательница взяла надо мной шефство, подготовила к поступлению в Марсианский технологический институт № 9. Я поступила на факультет дополненной реальности и ни разу не пожалела. Как же мне до сих пор нравится писать программы на драгоценных языках программирования и решать задачи с помощью чудных теорем! Признаюсь: это волшебно!

После получения красного диплома я работала ведущим программистом в компании «Про‑видение», которая делала самые навороченные умные контактные линзы с дополненной реальностью и мыслесвязью. Нередко писала код звездными ночами, обходилась запросто без выходных и отпусков. Я вышла замуж за работу и кайфовала от нее. Во время перерывов зависала в комнате виртуальной реальности или мчалась на электросамокате в кафе. Мы, сотрудники, были без ума от своей работы и условий, созданных советом директоров. Все наши разговоры – только о технологиях, а мысли – опять‑таки о программном коде.