– Слава Богу.

– Вы – Бог!

– Как дела в «Улитке», доме престарелых?

– Мирненько. Жильцы не перестают докучать сиделкам: «Нам бы хотелось почаще видеть нашего ангела‑хранителя. Очень приятный мужчина!»

– Ваш этаж, господин.

– Как вас зовут?

– Тихон Прост…

Дома, когда Тихон выспался и трапезничал с Олей, ему прилетел денежный перевод на счет, в назначении платежа значилось: «Чаевые». И они падали всегда, после того как он поднимал или спускал этого вежливого человека.

– Добрый вечер, господин! Этаж?

– Двести двенадцатый, – человек был весь в черном, только одна деталь указывала на то, что рядом с лифтером не охранник, а очередной наниматель: золотая кайма в виде египетского орнамента бежала по плащу. Он обратился к умной ассистентке по мыслесвязи: – Нора, утром я собираюсь на виртуальное кладбище к сыну. Надо же: выпасть из парковочного отсека этой чертовой башни. Дурак! Ты поняла: подогнать лимузин. А на вечер пригласи оперную певичку, что в прошлый раз не щадила связок. Цифра растаяла и проявилась другая.

– Выполню. Не беспокойтесь.

– Ваш этаж, господин…

– Доброй ночи, господин! Этаж?

– Шестидесятый, – сухо сказал мужчина, бледный, как лунный свет, с волчьими глазами. Когда они изучали отражающегося Проста, продолжил по мыслесвязи:

– Фурия, соедини с Борисом…

– Да, Аль.

– Выполнил?

– Да, склад горит, Аль.

– Он понял, что я хочу от него?

– Понял.

– Это ты так думаешь или он сам сказал?

– Он сказал.

– Отдыхай.

– Слушаюсь…

– Ваш этаж, господин. Хорошего отдыха!

Воротилы бывают разные, как и бедняки: убийцы и благодетели, а есть убитые горем. Со временем Прост наберется опыта и научится безошибочно читать их по физиономии, по голосу, по жестам, по одежке – так намного интереснее работать, а еще он будет рассказывать о них Ольге, будто лично и долго знаком с каждым. Это больше сблизит простого человека и девушку с бионическим протезом…

***

Работая лифтером, Прост сдружился с тем самым горничным, Сергеем Перекатным, который после собеседования наставлял его. Они договорились посидеть в баре, расположенном на границе жилых марсианских районов и покинутых. Ольга была не против мальчишника. Проржавевшая барная стойка, дырявые части ретроавтомобилей, развешанные по стенам, а главное, недорогой алкоголь с красочными этикетками дополненной реальности – вот чем мог похвастаться бар «Колымага». Товарищи заказывали, а две механические руки, растущие из стены, наливали, смешивали и подавали коктейли. Прост поведал свою историю, и пришло время разоткровенничаться горничному. Тот был с прилизанной прической и с мелкими глазами.

– Моя мама, Эмилия Кларковна Перекатная, была и есть мастер по ремонту роботов‑помощников, обслуживает их на дому, когда у тех что‑то летит или съезжает крыша. Представь: помощник мечется по студии, болтая всякую чепуху. Летят стулья, посуда, техника запускается и вырубается, водопадом льется вода, которая в большом дефиците на Марсе. «Да, хозяин. Нет, хозяин. Я включил. Какой я неуклюжий. Ох‑ох‑ох! Кажется, готово. Я приберу. У меня сил навалом. Отличный денек». Умора, Тихон!

– Точно, – стопка стукнула о столешницу.

– Так вот, мою маму соблазнил хозяин пятиуровневого пентхауса и десятка роботов‑помощников, наплел с три короба, что она единственная, что это судьба, пообещал взять в жены. А после того как я увидел этот жесткий свет, мой папаша, Джефри Григорьевич Раскрутов, удрал от матушки на Луну.

– Подлец, – содержимое стопки упало в желудок.

– Тяжко пришлось моей маме. Я же, как подрос, пошел пахать: на станции заряжал воздухолеты, монтировал антенны для мыслесвязи и дополненной реальности, промышлял частным извозом – в общем, горбатился много и на многих дядь.