***

Тихон и Ольга продолжали встречаться.

– Позволишь рассмотреть бионический протез? – спросил Тихон.

– Конечно! Никто не интересовался им, – ответила Оля.

– Отличная вещь! Мне кажется, я недавно видел такой на уличном 3D‑экране, он начинался на одном куполоскребе, а заканчивался на другом, и я таращился на него.

– Вполне возможно. Самый новый «Атлет‑100». Теперь подобные днем с огнем не сыскать, а рекламу, сам знаешь, никто не меняет.

– Он далеко не первый?

– Да. Пока росла, меняла их как перчатки. Ну а когда выросла, следила за выходом флагманов. Никогда не заказывала протезы онлайн, а сначала летела в офис технологической компании, подробно изучала нововведения и примеряла. Бывало, что протез любимого бренда не заходил, тогда я надевала конкурирующую модель и сразу влюблялась в их продукт. В общем, я всегда серьезно относилась к выбору своей главной жизненной опоры.

– Понимаю. Он не должен подвести.

– У меня были и трения со своей опорой. Я была трудным подростком, считала себя уродкой. Снимала протез и отказывалась напяливать его. Не заряжала аккумуляторы. Даже бросалась им в подруг. Они и попросили воспитательницу познакомить меня с опытным носителем бионического протеза. Именно общение с этой влюбленной в свой протез молодой женщиной изменило мое понимание себя. Что дает мне роботизированная нога? Я получила ответ!

– Догадываюсь, что ты натянешь нос любому двуногому.

– Ага.

– Ты рассказывала, что бегаешь по утрам…

– Не поверишь, но я в одиночку покорила пик Земли Сихотэ‑Алинь – не самый высоченный, конечно. Обрыв, штормовой ветер, скользкий лед и снега по колено. Мой «товарищ» выстоял, и я наблюдала закат с практически орбитальной высоты – это преувеличение, но ощущения были именно такими! Еще я хожу в забытый Богом фитнес‑клуб «Жизнь с жимом». Моя модель выдерживает все нагрузки, и я не испытываю дискомфорта. А ты занимаешься?

– Не прочь попробовать что‑то новое.

– Договорились.

– Хочется понаблюдать за тобой в экстремальных условиях, – Прост в очередной раз взглянул на «Атлет‑100» Ольги.

– Твое участие приятно.

– Знаешь, Оля, ты самая красивая и уникальная.

– А ты добрый. Долгое время рядом со мной не было такого человека.

– Итак, завтра перед работой я бегаю вместе с тобой по Пальмовой, а в выходные летим в заброшенный зал от когда‑то распиаренной сети клубов «ЖСЖ».

– Решено! Только давай начнем с послезавтра: мой протез проходит плановый техосмотр у частного мастера.

– Как скажешь. Можно я с тобой к мастеру?

– Тогда перенесу на вечер. Спасибо, Тихон!.. Кстати, а как тебя называли дома?

– Тихоня.

– Спасибо, Тихоня…

***

– Тихон, хочу тебе кое‑что открыть… – однажды сказала Оля. Молодежь растянулась на кровати.

– Весь внимание.

– Это про мое необычное воспоминание, и, я думаю, здесь не обошлось без сверхтехнологий, потому что я была крохой и такого запомнить не могла.

– Как интересно!

– Вот я лежу под воздушным вишневым одеялом в похожей на белую чашу колыбели, которая раскачивается. Мне тепленько, и я спокойна. Надо мной кружатся сочные желтые и розовые зверята – мобиль над кроваткой, и играет популярная новогодняя мелодия «Елочка – острые иголочки». Рядом стоят мама с папой и робот‑помощник. У мамы золотистые волосы с алыми прядями, у папы – густущая борода, а робот‑помощник держит в суставной руке бутылочку с соской, доверху наполненную молочной смесью. Комната точно капсула; может, видел такие?

– Оля, в похожей, правда, студии некоторое время после свадьбы жили мои друзья, и я на часок‑другой зависал у них. Продолжай.

– Стены меняют цвет: синий, зеленый и опять синий – вечернее освещение. Есть длиннющее окно, за которым белые окна‑полоски соседнего куполоскреба живут своей неповторимой жизнью. На стенах моей детской‑капсулы висят цифровые фоторамки. Одна – с одетыми в скафандры родителями, парящими в невесомости над заржавелым каменистым Марсом. Поверх скафандра на маме фата с бусинками и матовой лентой, а на папе – шелковый мандариновый галстук.