Алексей встретил своих гостей в кабинете, предложил чай, сказал, что обедать лучше с половины первого, а ужинать в семь часов, тогда меньше посетителей. Комендант предупрежден, гостиница готова.

– Бухгалтерия на первом этаже, все документы по больничному объекту ведет один бухгалтер, так надежнее, ничего не напутаешь. Она вас ждет. Я буду к пяти часам, если вдруг вопросы. Все, желаю вам успешной работы.

В обед Хевролин начал обзванивать директоров.

– Как у тебя, Яков Лукич? – нервно спросил Стукалина.

– Да задергали, Николай Петрович, задергали: это почему, да это откуда?

Хевролин не выдержал:

– А ты какого хрена ихние юбки пасешь? Я вчера ясно сказал: руководители занимаются своими делами, и раньше пяти часов в конторах не появляются, что не возбуждать интерес. Что молчишь?

– Да не успел уехать, только спустился вниз, главбух бежит: «Требуют!».

– Ну и отдувайся, коли сам влип! – и бросил трубку.

Из других руководителей удалось перехватить Карповича, начальника участка мелиорации.

– Ко мне, Николай Петрович, никаких вопросов. Дободалась до меня дама бальзаковского возраста…

– Какого возраста? – не понял Хевролин.

– Среднего. «А с каким экономическим расчетом вы роете котлован под будущий пруд?», – интересуется дама. Я поясняю: «Экономическая эффективность не столь очевидна, пока не начнет объект фунциклировать, так и говорю, ей Богу! – не вру! – фунциклировать по полной программе. А это значит: приехали вы на берег, день жаркий – пожалуйста, в тень платанов или пальм, или фиговых деревьев, а нет – берите лодку и плавайте среди лилий и балаболок. Она интересуется: «А что за цветы – балаболки?». Отвечаю: растут парами, одна мужская, другая, напротив, женская, раз в сезон они оплодотворяются, и кто это видел, тот никогда не забудет. А муж ваш тем временем с обширных плантаций самых экзотических цветов нарежет вам огромный букет хризантем, барбарисов и особых интимных цветов, понюхав которые, вам тут же захочется покинуть сие многолюдное место и уединиться где-нибудь за пределами больничного городка. И отсюда начинается экономическая и социальная эффективность вот этой грязи, которую мы сегодня ворочаем. Николай Петрович, дама заприхохатывала, сделал мне ручкой и сказала, что никакими пошлыми бумагами она после столь чудесного рассказа заниматься не хочет!

Хевролин вздохнул:

– Ох, и трепло ты, Геннадий Григорьевич, прости за прямоту! Ну, а если она про эти балаболки на совещании начет рассказывать, куда мне бежать? Ты зачем в гидротехники пошел? Тебе надо было к Райкину, и хохмили бы на пару. У тебя и фамилия как раз.

– Нет, Николай Петрович, я хоть и Карпович, но бульбешник, сало и картошку люблю, я бы на этой сцене сдох с голоду на сосисках да коктейлях.

Вечером встретились с Нестеровым, Петр Иванович не улыбался и не шутил. Старый и опытный финансист, он понимал, что руководители района идут на «обходные» решения не от хорошей жизни, понимал и то, что строительство хозяйственным способом держится не только на инициативе и самодеятельности, но и на неких связях с заводами и оптовыми базами, где самый дефицитный материл можно на каких-то условиях, явно небескорыстных, получить без фондов и чуть ли не за наличный расчет. Таким образом, вроде бы благое дело подрывает плановую экономику, ведь кто-то не получит тот кирпич и тот бетон, который уже увезли на больничный городок. Схема не новая, прозрачная, но не наша, не советская. Нестеров понимал, что, если его сотрудники выйдут на столь серьезные обобщения, то Хевролину с кампанией мало не покажется.

За чашкой чая он вкратце рассказал о своих опасениях хозяину кабинета, тот кивнул: