Для городского жителя, не знающего и не понимающего леса, все деревья «на одно лицо». Но, из каких-то закоулков памяти ко мне пришла подсказка о том, что дабы не заблудиться, даже опытные охотники ставили на деревьях зарубки. Я воспользовался этим единственным своим знанием о блуждании в незнакомом лесу, и храбро шёл, куда глаза глядят, наслаждаясь его дивными звуками запахами и красотами. В лес я вошёл ранним утром, и, когда солнце вошло в зенит, во мне разыгрался аппетит. Ни фляги с водой, ни бутербродов я с собою не прихватил, поэтому решил, что эту первую мою лесную вылазку следует завершить.

Не теряя бодрости духа, жадно впитывая в себя обильные впечатления от своей короткой ознакомительной прогулки, я пошёл в обратном направлении. Птичий переполох, поднимающийся при моём приближении к месту гнездований, запахи грибов и прелой прошлогодней листвы, приглушённый гул комариного роя, раздосадованного моим ультрасовременным средством антикомариной защиты, косые столбы солнечного света, веселящие душу, и предвкушение сытного обеда придавали мне силы. Я шёл, беспечно глядя по сторонам, бегло скользя рассеянным взглядом по стволам деревьев, выискивая оставленные мною на уровне глаз зарубки.

Я не сразу сообразил, что расстояние от одной моей зарубки до другой в разы меньше того, которое я отмахал, не найдя ни одной из них. Тень тревоги пробежала по моему сердцу, но не задержалась на нём: направление, в котором я шёл обратным курсом, не могло оказаться ошибочным. Далеко углубиться в лес я не успел. Значит скоро, даже отклонившись от маршрута, отмеченного зарубками, я выйду к своей деревне.

Когда день стал клониться к вечеру, мне пришлось сознаться самому себе в том, что я заблудился и продолжать движение, не зная нужного направления, глупо. Только тогда мне вспомнилось напутствие дряхлого старика, ни имени, ни прозвища которого я не запомнил из-за большого количества новых лиц. Увидев, что я направляюсь к лесу, старик поманил меня пальцем и с серьёзностью, от которой повеяло холодом, сказал:

«Перед входом в лес остановись. Соберись с мыслями и от самого сердца попроси у батюшки Лешего дозволения в его владениях побывать и благополучно из них вернуться. А после этого жди, какой ответ от него тебе будет. Увидишь добрый знак – входи в лес безбоязненно. А коли плохой знак увидишь – возвращайся домой без оглядки. Не то в лесу пропадёшь».

Пока я до леса дошёл, слова старика, хоть и помнил, но следовать им не стал: перед самим собой застыдился в язычника превращаться.

«Леший? Да это просто смешно!»

Теперь вовсе не смешно.

Ночь в лесу была страшной. Как много всякой нечисти в лесу! Костёр от ночных хищников – это только первая линия обороны. Вторая линия поважнее. Я выстроил её в виде магического круга вокруг себя, когда в свет костра из ночной тьмы выдвинулось зло. Описать его я не могу. Во-первых, потому что с его появлением мой мозг дал сбой: вся общая масса и самая система теснящихся в нём знаний и убеждений решительно отторгала увиденное. Но оно вторглось в этот мир, в мою личную жизнь и явно намеревалось внедриться в моё личное пространство, завладеть мною.

«Сейчас ты станешь моим!», – объявило зло, охватывая всё пространство вокруг меня, и сужая его до границы магического круга.

Во-вторых, я не могу описать это зло потому, что даже общее впечатление от него разрывало мне мозг. Если бы я усилил это общее впечатление разглядыванием тех отвратительных подробностей, которые отпугивали мой взгляд, оно разорвало бы моё сердце.

Только в те ужасные мгновения я понял, что я ВЕРЮ в Бога! Верю намного сильнее, чем те, кто не испытал такого ужаса, который обрушился на меня с атакой ночного зла. Наверно, моя вера пришла ко мне именно под воздействием того ужаса. Моя мольба к Богу рвалась из меня подобно огненной лаве, извергающейся из чрева вулкана. Уйдя в свою горячую молитву, я перестал воспринимать то, что происходило вокруг меня. Ход и вид времени для меня сюрреалистически изменились. Время остановилось, сжалось в маленький пылающий комок. Реальность перестала существовать.