Здесь, под нами, – небесное тело!..
Посмотрите, вон там, у звезды,
Что-то яркое вдруг пролетело!..
Рты закройте!.. И так в высоте
Слишком много горячих отверстий.
Кто-то светит – мы не в пустоте!..
И за это, ребята, – по двести!..»
Скульптурный композитор
Вы слышали
о «поющих камнях»?
Я – скульптурный композитор.
Я-то знаю, мне видней.
Свой рабочий толстый свитер
Не снимаю много дней.
Он давно измазан глиной,
Только я его люблю…
Днем коротким, ночью длинной —
Я Бетховена леплю.
За портрет его скульптурный,
Весом ровно семь пудов,
Я не только счастьем бурным —
Жизнью жертвовать готов.
Пусть являюсь редко миру
И с похмелья я угрюм,
Пусть друзья мою квартиру
Называют «мрачный трюм»,
Пусть порой я занимаю
У знакомых по рублю,
Но клянусь закончить к маю:
Я Бетховена леплю!
Мне мешают неудачи,
Я устал от неудач…
А соседи пусть судачат,
Что давно мне нужен врач,
Пусть заходит участковый
По пятнадцать раз на дню.
Говорю ему: «Попробуй!..
Это, брат, тебе не «ню»!
Подойди-ка к исполину,
Брось про «легкий труд» вранье,
Замуровывая в глину
Вдохновение свое,
Пот и кровь, талант, наследство,
Что досталось бобылю,
Юность, отрочество, детство,
Я Бетховена леплю…»
Прядь откинута сурово,
Заострён и тёмен лик.
На столе моем дубовом
Он – и страшен, и велик…
Верю я, того не скрою,
Прилетят когда грачи —
Глину я чуть-чуть настрою
И скажу ей: «Зазвучи!»
И волна любого звука —
Лишь коснется о портрет —
Возвратит (держись, наука)
Фугу или менуэт.
И друзей, и женщин даже
Это чудо поразит…
И никто уже не скажет:
«Ты лентяй и паразит…»
Третий год я без режима…
Мало ем, почти не сплю,
Потому что одержимо
Я Бетховена леплю.
Медаль
Медаль была похожа на монету,
И школьник положил её в пенал,
Чтоб рассмотреть потом монету эту:
Какой на обороте номинал,
Что ценного от тех времён осталось,
Где чёрный ствол, враньё и вороньё?
Пусть стоимость награды нынче – малость,
И жизнь себе не купишь на неё,
На оборотной стороне медали —
Такие дали и такие сны…
Насквозь продрогший человек из стали…
Как на обратной стороне Луны…
9 Мая. Солнечные часы
В соседнем подъезде
Два мальчика жили когда-то.
Война ходит близко.
Дверей не закрыть на засов.
Мне тень обелиска
В том месте,
Где пали солдаты, —
Дрожащая стрелка подаренных ими часов.
Мы тоже, ребята,
Великого горя подранки.
А шрамы на душах горят
С каждым годом сильней.
Изрезана, опалена,
Память мчится под танки
Железного времени на
Циферблатах полей.
Я хмель драгоценных секунд
Боя с болью глотаю,
Почувствовав сердцем гранитных
Штыков остриё.
Над Родиной Солнце, по сути, —
Звезда Золотая…
И все мы, живые, хранимы
Лучами её.
Железный цветок
Т-34
Своим
Мне сегодня идти наугад.
Мне опять – через минное поле.
Я – железный советский солдат,
Говорят, я не чувствую боли:
Нервы и сухожилия – трос,
Кровь горючая, прочная рама;
Механизм-автомат в меня врос,
Мы с ним, как близнецы из Сиама;
Мускул – бронза, лицо – будто медь,
Профиль – можно чеканить медали.
Сотню раз был готов умереть,
Да товарищи просто не дали:
Заслонят меня плотью живой,
Медсестра зарыдает, девчонка,
Старшина скажет ей: «Это – свой…»,
Из-за пазухи вынув котёнка.
Этим людям я рад быть своим,
Гордо вылитым в русском металле.
Я, по сути, ведь памятник им —
Из разорванной танковой стали…
Зная, как нам нужна тишина,
Я найду ту последнюю мину,
На которой взорвётся война,
Пусть и сам на граните застыну.
А когда все уйдут на восток,
Победителям – вольная воля,
Старшина мне железный цветок
Принесёт с того минного поля.
Прости
В священное как не поверить —
Стеною вставала земля
И страшные чёрные звери
Назад отползали, скуля…
Ревут озверевшие танки,
Терзая в снегу чернозём.
Мы их вместе с другом, подранки,
Гранатами встретить ползём.