Утро выдалось пасмурное. Солнце, поднимаясь над горизонтом, оказалось где-то там, за серой пеленой облаков, что окутали собой густой лес будто серое, шерстяное одеяло. Верхушки деревьев по старой привычке потянулись вверх, стараясь поймать первые лучики солнца, но ветер их тут же унял, обдав прохладной утренней свежестью, и те сразу догадались, что сегодня солнца им не видать.

Птицам отсутствие солнца не мешало. Они пели и прыгали с ветки на ветку, радуясь новому дню. Сегодня их гораздо больше, чем обычно: к красивым голосам певчих птиц присоединился вороний лай. Ворон собралось достаточно много, и каркали они так истошно, что крик их походил на крик раненного животного – смертельно раненного и обреченного на смерть.

Вороны заняли высокую сосну. Сегодня это сосна сослужит им добрую службу – накормит всю стаю. Они ещё долго будут возвращаться сюда, чтобы обглодать кости. Поначалу добыча с высокой сосны их пугала. Они не видели прежде, чтобы вот так, прямо на дереве, висел уже готовый к употреблению человек. Они привыкли к картонным или деревянным коробкам, внутри которых обычно крупа, семена, хлеб и много чего ещё, что туда обычно кладут люди. Но чтобы люди повесили вместо коробки другого человека – такого вороньи глаза ещё не видели.

– Такого я ещё не видела, – сказала Ксения, глядя на сосну снизу-вверх, – Кто это его туда мог затащить, интересно? – Ксения прищурилась, – А там что? На ветках, вон там.

Стоящий рядом с ней мужчина, широкоплечий, с бритой наголо головой, прищурился, рассматривая хвоистые ветви.

– Похоже на грязь.

– Вижу, что грязь, Дим, только откуда она там? – спросила Ксения, но Дмитрий в ответ лишь пожал плечами.

Отряд капитана Соболевой состоял из трёх человек: Гришка Плокин, самый невезучий из них и самый молодой; Анатолий Семёнович Терешенко – старый ефрейтор, зачем-то таскающий повсюду за собой разодетого в солдатскую форму сына, Пашку, застрявшего в развитии где-то на трёх-четырёх годах своей жизни (по деревне ходили в своё время слухи, что это сам батя его и приложил по бошке по пьяни, вот теперь и таскает везде с собой, чувство вины гасит); и третий член отряда, рядовой солдат со странной фамилией Лужа, который отправился в бессрочную командировку пару недель назад, когда его голову раскроило пополам ловко вошедшим с затылка острием топора. Именно поэтому здесь оказался Дмитрий, её сводный брат, которого отец пригрел почти сразу после ухода Ксении в Орден. Пригрел, обучил и отправил служить в Наблюдатели, прямо по своим стопам. Дмитрий, пользуясь полной поддержкой и опытом отца, быстро поднялся до майора, но с сестрой всегда общался на равных. Порой Ксения сомневалась, что Дмитрий вообще человек. Он обладал безупречной дисциплиной, невозмутимым хладнокровием и нерушимой верностью. Однако, верность эта принадлежала не Ордену и его Магистру, а отчиму – Егору Викторовичу.

– Обойду-ка я, гляну, что с той стороны, за кустами видно. Разрешите, товарищ Капитан? – спросил Гришка Плокин, до того стоявший за их спинами.

– Разрешаю, – подтвердила Ксения, провожая кудрявого парня взглядом.

Пока Гришка пробирался через кусты и ели, чтобы обойти сосну с другой стороны, девушка молча обратилась к Дмитрию. Она посмотрела на брата с надеждой в глазах. Он этот взгляд понял, протёр грубой рукой бритую голову, закурил и начал расхаживать по поляне в поиске следов. Сама же Ксения отправилась следом за Плокиным. Продраться сквозь кусты было непросто. Колючие ветки путались в волосах, норовили угодить в глаза и порезать покрывшееся румянцем от густого лесного воздуха лицо. Ксения всегда считала этот лес местом недружелюбным, и многие из её сослуживцев были с ней в этом согласны. Её отец, как всегда, утверждал обратное, почему-то опуская тот факт, кто хозяйничает в этом лесу.