– И всё? – с разочарованием хмыкнул Ковалев.

– И всё, – наивно хлопая ресницами, проговорила она.

– То есть, другими словами, вы фанатеете от меня?

Она расхохоталась.

– Как школьница? Нет! Я смотрю на вас, как на образец своего творческого пути. Вы для меня – вдохновитель на успех.

Вот в таком духе они общались почти месяц. Режиссера выводили из себя эти «качели» – он и Анна то приближались друг к другу, то отдалялись. Порой он видел в ее взгляде желание… Но именно в тот момент, когда Вадим обнаруживал его и готовился к активным действиям, темпераментная пылкость в ее глазах вмиг менялась на лед, в котором, помимо официоза и равнодушия, невозможно было рассмотреть ничего.

Тут Вадим начал понимать, что страсть, о которой он мечтал, в Анином представлении имеет художественный характер. Это не влюбленность и даже не увлечение. Он для нее – воодушевление, муза, источник страсти к сцене, и эта женщина не видит в нем мужчину. Ее слепит только одно желание – достичь творческих высот. Именно по этой причине она так быстро меняется. И это уже что-то!

Но спустя некоторое время, несмотря на такие восторженные дифирамбы, звучавшие из Анечкиных уст, Вадим Яковлевич вдруг стал замечать, что она старается его избегать при всей абсурдности этого действа. Что-то изменилось, пропал азарт и пылкость… На его замечания реагировала рассеянностью, играть стала хуже… Все время где-то витала. Неужто муж вернулся?

Это раздражало воинственно настроенного Вадима. Сначала после той беседы между ними он чуть поостыл – женщина часто портит отношение к себе хвастовством собственного ума. Такие «отличницы» его не особо привлекали. Как правило, они тяжело шли на контакт или вовсе игнорировали его любезность. Или же спустя какое-то время после легкого флирта его настигало разочарование, поскольку женский ум часто становился благоприятной средой для развития феминизма.

Ковалев старался держаться от таких дам подальше, побаивался их прямолинейности, нередко унижающей мужчину витиеватыми и далекими от истины намеками. Естественно, при таких условиях его шансы поразвлечься приравнивались к нулю. А с другой стороны, не сильно уж хотелось развлечений с такого рода заумными девицами.

Сейчас же господин Ковалев чувствовал себя беспомощным из-за растерянности перед этим странным образом верного-неверного ангела-неангела. Что за девчонка? Может быть, это какая-то игра? Пока он думает, как заполучить её, Аня разрабатывает свою стратегию? Да, что-то, Вадим Яковлевич, ты в свои золотых тридцать пять потерял сноровку в соблазнении недоступных женщин… Или же стал выбирать сложные объекты, что свидетельствует, скорее, о некоем росте в данной сфере пикапа.

Итак, что происходило с Анной? Вроде все определенно ясно – в глазах девчонки торжествовали нежность и покладистость, если бы не… искорки, часто вспыхивающие в ее глазках задорным блеском. И в них ему ясно виделась чувственность, которую она прятала глубоко в себе. И этот момент часто встречался во время репетиции, когда Анечка должна была изображать героиню, противоположную собственной натуре.

– Аня, в чем проблема? – внезапный вопрос режиссера заставил ее поднять на него виноватый взгляд. – Ты перестала «видеть» Милену?

– Сказать честно, я все меньше ее понимаю, – призналась актриса, и под давлением яростного взгляда драматурга спрятала раскрасневшееся лицо за листами сценария.

– Ты должна не просто понимать Милену, а стать ею! – всеми силами старался не кричать, но подобная актерская бесхарактерность сильно его гневила – отсутствие желания малоопытного артиста пропускать персонажа через себя способно развиться в бездарность.