В центральной части дома вызывающе торчала башня в три дополнительных этажа. Личные покои боевого мага второй ступени.

Фернана Сандорро. По прозвищу Василиск.

Его магической светлости.

О мастере Сандорро в княжеском дворце шептались мало и очень тихо: Морри о нем ничего крамольного или похвального не знала. Так, видела издали.

Высокий мужчина, перешагнувший пору зрелости. Лет сорок, наверно. Светлокожий, черноволосый, со строгим, волевым лицом. Стригся всегда по-военному коротко, словно ему завтра колдовать в бою, хотя остальные маги любили отрастить кудри ниже плеч. Всегда с чисто выбритыми щеками, аж до синевы, и аккуратной бородкой по старой моде — вокруг рта и почти по всему подбородку. Острые скулы и внимательный взгляд зеленоватых глаз.

Высокий, во всяком случае, его мрачную фигуру всегда было легко разглядеть у князя за плечом. Морри мага видела только на приеме во дворце, но лично знакома не была. Тот держался особняком. Даже отец, весьма влиятельный, с Сандорро за руку не здоровался.

Маг всем своим видом показывал, что на службе и компании не ищет.

И вот теперь Морана Дженкинс планировала, как проникнуть к Сандорро в дом. С целью кражи.

Связываться с такой серьезной фигурой было рискованно, но выгода почти равнялась опасности. Правда, дело усложнялось тем, что особняк магический и не пустит никого без приглашения.

— А прислуга кухонная, она по остальному дому ходит? — спросила Морана.

— Не, — махнул рукой соглядатай и снова отпил эля. — Кто их пустит? Только те, кого я назвал.

— Значит, конюхи в дом вхожи?

— Доложить про лошадок, да. Мастер до них любитель. Даж кнут на поясе носит. Только, сударыня, вы и думать забудьте с этими парнями связываться. Хозяин для них — все равно что Холодный бог и Горячая мать для северян. Не продадут. Но ежели вы мне подкинете поверх обещанного еще три монеты, то расскажу вам хорошую новость…

— А не много три монеты? Когда вся работа стоила четыре, — возмутилась Морри.

Деньги у нее были при себе, но таверна, в котором они сидели, не располагал к тому, чтобы показывать кошелек. Народ тут собирался разный, в большинстве своем подозрительный. Правда, и студенты из Академии были — за дальним столом праздновали что-то и требовали пива.

Лазутчик в другом месте встречаться отказался: опасался, что все расскажет, а клиент или сбежит, не заплатив, или присунет ему нож в печень. А тут, в таверне, привычно — окошки вровень с землей, грязные столы с горами оплывшего воска по центру, кислое пиво и вокруг все свои.

— О, это особые вести. За них отдельная плата. Вы, сударыня, по всему шальная. И бедовая. Рискнете же. Потому, как только я открою рот и выболтаю, мне придется делать свист из города и пару месяцев отсиживаться на окрестных фермах, пока уляжется пыль.

Морри подсунула под мозолистую ладонь четыре серебряные монеты. Соглядатай их ловким движением отправил в рукав и, склонившись еще ниже, сказал:

— Раз в неделю к магу приходят особые гости. Из “Кошачьей фермы”.

Морри кивнула, давая понять, что услышала. Значит, вот как. Что ж, похоже на правду. У Сандорро ни семьи, ни жены, ни любовницы на виду — только собаки, лошади да слуги. А он же мужчина. “Кошачья ферма” заведение солидное, и цена за ночь кусачая.

К Сандорро, значит, шлюх приводят на дом. Дорого. Не всякий может себе позволить.Братьям вот было не покарману. Сами ногами до борделей ходили, как миленькие. Правда, заведениями пользовались приличными, чистыми. Но Морри все равно каждый раз кривилась, слушая эти истории.

— Как выглядят женщины, которые ему нравятся? — тихо спросила Морри. — ТОлстушки? Тощие? Островитянки? Танцовщицы из пустыни?