А потому я сделала так, как захотела сама. 

То есть , отрубила телефон вчера вечером и ушла спать. 

А утром первым делом купила себе новый. 

С новой симкой. Правда, Витя все равно был в курсе моих перемещений, скотина Толик даже не скрываясь, ходил за мной хвостом. 

Но мой сегодняшний  вечерний выход проморгал. 

Потому что я – не только дочь криминального авторитета, но и племянница опера. Умею незаметно рубить хвосты. 

По крайней мере, я на это очень надеялась…

- Лена? Это ты что ли?                                                                                                                       

Мужской голос, довольно приятный, прозвучал практически над ухом. 

Я развернулась, разглядывая … Ну да, Павлов. Не изменился. Вернее, конечно изменился. Заматерел.

Стал такой… Кобелистый. Он и в восьмом от девчонок отбивался, а сейчас… Да, наверно, не отбивается уже. Просто трахает и выбрасывает. По крайней мере, взгляд у него был очень даже недвусмысленный. Говорящий взгляд. Не двадцатилетнего пацана. А вполне уже сложившегося молодого мужчины. 

- Привет, Вова.                                                                                                                                     

Вообще, Павлова звали Виктор, но почему-то все звали Вовой, с первого класса. 

- Привет! Тебя не узнать! Очень хорошо выглядишь! 

И взгляд, медленный, нахальный, по моей груди… Ну да. 

Все тот же Павлов.                                                                                                                                        

Правда, он ко мне не подходил в восьмом, но, говорят…

Ладно.                                                                                                                                                      

- Ты в городе давно?                                                                                                                        

- Нет, только приехала…

Мы пошли к классу, болтая так, словно в школе прям дружили, общались. Мне было странновато, но прикольно. 

Павлов производил впечатление слегка пресыщенного мажора. Не любила таких никогда, но, сейчас он, наверно, единственный, кто на меня не пялился, как на диковинку, разинув рот. 

Ну, еще Марина так не смотрела. 

Но просто потому, что видела меня до этого, первый шок прошел. 

А вот остальные бывшие одноклассники… 

Я старалась не замечать, улыбалась, отвечала на какие-то вопросы про Мюнхен, про то, где училась и чем занималась. Не вышла ли замуж, не родила ли… 

Вроде вопросы нейтральные, а с подколкой… Вроде взгляды дружелюбные, а с завистью. 

Слишком я отличалась от моих одноклассников и одноклассниц. 

Выделялась.                                                                                                                                       

Половина девчонок уже успели выти замуж, парочка – развестись, еще двое пришли с огромными животами, выставляя их перед собой , как самое главное достижение в своей жизни. Именно они участливо интересовались у меня, не вышла ли я замуж? А чего так? Не берут? 

А мне, отвечающей вежливо и кратко, все время хотелось сорваться и заорать: «Да вы чего, вашу мать??? Двадцать лет! Двадцать, сука, лет!!! Какое замуж? Какое дети?». 

Нет, я никогда ничего не имела против молодых мамочек,  ранних браков. Да о чем говорить, если моя подружка в Мюнхене, очень крутой , кстати, райтер, Лиз, была мамой клевой двухлетней девчонки Моны? 

Каждый выбирает для себя. 

Просто я как-то отвыкла в Европе от этого стереотипа, которого даже в столице моей родины теперь нет. То,   что женщина может быть реализована только в муже и детях.