Истерзанное болью тело бессильно распласталось на смятых простынях. Мама, глотая слезы, приносила воду и пыталась напоить Маргариту, но у той даже на глоток воды не было сил. Время остановилось, постояло немного и маленькими, неуверенными шажками стало двигаться в другую сторону. Силы возвращались медленно, но возвращались. Мы выдержали, слабо улыбаясь, думала Маргарита, бережно прижимая ладонь к животу.

Когда она уже смогла перемещаться по квартире на дрожащих от слабости ногах, держась за стенки, вдруг, как черт из табакерки, появился Лёшка. Он замаячил в дверном проёме за спиной матери, когда та вернулась из магазина. Женщина от неожиданности выронила хозяйственную сумку и замахала на него руками:

– Куда, куда? Иди от сюда! Нечего тебе здесь делать!

– А Ритка дома? – вытягивая длинную худую шею из- за головы хозяйки, спросил Лёшка.

– Нету ее! – пыталась преградить ему дорогу мать.

– Не может быть, – и наглый пришелец, отодвинув мать в сторону, прошел в квартиру, – должна быть дома. Где ж ей еще быть?

Маргарита, услышав голоса в коридоре, поднялась с постели, чувствуя, как тревожно забилось сердце. Захотелось спрятаться, забиться в нору, укрыться. Она с трудом держалась на ногах, но понимала, что поговорить со своим бывшим придется. Давно следовало поставить все точки над Ё. Маргарита чувствовала себя как солдат под Москвой зимой 1942-го, отступать было некуда. Она вышла в коридор, запахивая накинутую поверх домашнего халатика мамину пуховую шаль.

– Привет. – Произнесла она как можно более твердым голосом.

– О, Ритка, привет! – обрадовался визитер, – А мне тут твоя маман впаривает, что тебя нет дома. Куда это ты пропала? Не звонишь, не заходишь, к телефону не подходишь. У ребят спрашивал, никто не знает, где ты… Что случилось?

Они встретились посреди коридора, глядя друг другу в глаза. Мама, понимая, что лучше не вмешиваться, на цыпочках проскользнула в кухню и притворила за собой дверь.

– Ничего! – Ответила Маргарита, не отводя взгляд.

– Ты неважно выглядишь, – Лёшка попытался обнять ее за плечи, но девушка отстранила его руки. – Бледненькая такая… Плохо себя чувствуешь?

– Нормально я себя чувствую, – возразила Маргарита.

– Да нет, я же вижу, что плохо. Я знаю, тебе нужно лекарство. Хочешь, сейчас принесу?

– Нет. Не нужно мне твое лекарство! Уходи, Лёша.

– Да ладно тебе, Ритка! Что происходит? – на лице Лёшки появилась кривая недоверчивая улыбочка, которая сразу испортила иконописную, как раньше казалось влюблённой в него Маргарите, красоту.

– Лёша, меня больше нет! – Маргарита сделала шаг вперед, заставляя его отступить.

– Как это? – не понял Лёшка и растерялся.

– Так. Для тебя и твоих приятелей я умерла, исчезла, испарилась! Я больше не существую, как не существует мой номер телефона и мой адрес. Понял?!

Она продолжала вытеснять высокого худого Лёшку к выходу из квартиры, а тот, окончательно растерявшись от ее напора, отступал шаг за шагом.

– Уходи, Лёша, и больше не появляйся в моей жизни!

– Ну и дура, Ритка! – воскликнул, прижавшись спиной к двери, Лёшка, – Ты же без меня сдохнешь!

– Это я с тобой сдохну. Уже чуть не сдохла. Уходи!!

– Ладно… – он повернулся к ней спиной, ковыряясь в замке, наконец, распахнул дверь и выскочил на лестничную площадку.

Но просто так он, конечно, не мог уйти. Не привык он проигрывать! Надо было что-то сказать на прощание, и он сказал:

– Да я таких как ты тысячу себе найду! Да мне стоит только пальцем поманить!..

– Вали отсюда! – крикнула Маргарита и с грохотом захлопнула дверь перед самым носом своей прошлой жизни. Её сердце стучало, как церковный колокол, но это уже был не набат, а благовест.