У меня почти получилось. Я знаю, потому что стояла у черты, переступить которую манили яркий белый свет и луг, переливающийся изумрудной травой. Я уже хотела сделать шаг навстречу покою, но Митчелл не позволил.

- Бекки, еще не время. Ты должна жить.

Его лицо такое печально, что у меня сердце разрывается.

- Митчелл, как я буду жить без тебя?

Я пытаюсь коснуться его, но пальцы проходят сквозь полупрозрачное тело.

- Я всегда буду с тобой. Пока ты живешь, я живу тоже.

Целует меня в лоб призрачными губами, а потом меня засасывает темнота. Я продираюсь сквозь нее, пока не оказываюсь в больничной палате.

Они меня вернули. Это ничего. У меня еще будет время и море возможностей сделать это как следует. А пока я хочу еще раз побывать дома. Там, где мы были так близки. Там, где бились зеркала. Там, где он сделал меня своей навсегда. А еще я хочу увидеть Алекс - единственного человека, который по нему горюет так же горько, как я.

***

Я стою у ворот окружной тюрьмы. После тюремной камеры мир кажется слишком большим, а без него - слишком пустым. Краски поблекли, а солнечный свет уже не согревает. Таков мир без Митчелла. Как в нем жить?

Мне хочется одного. Пойти на его могилу, упасть на колени и плакать пока слезы не кончатся, или пока глаза не ослепнут. А когда плакать уже будет нечем, лечь у надгробья, как верная собака, и ждать смерти. Но монстрам не положена могила. Их нельзя оплакивать.

Я тоже немного монстр. Мне ясно дал это понять мерзкий охранник, который все время моего заточения охаживал меня дубинкой по ногам. Впрочем, были и те, кто сочувствовал. Они создавали уют в моей камере и проносили сладости. У меня даже есть своего рода поклонник. Каждую неделю он приносил мне передачки с книгами, журналами и шоколадом. В коробке всегда была записка: «от друга».

Я сохранила только его письмо, а все прочее оставила там. На мне та же одежда, что была в день задержания. Она пахнет старой жизнью. Слабый запах, который вполне возможно мне мерещится, но в любом случае становится больно, когда я его ощущаю.

Я стою, не зная, куда податься, когда передо мной останавливается полицейская машина. Дверь распахивается так резко, что чуть ли не отваливается. Из нее вылезает тощий старик, лицо которого напоминает морду шарпея - так много на нем морщин.

- Меня зовут Фрэнк Пирс. Я твой офицер по УДО, Холлоуэй. Грузи свой тощий зад в машину!

- Может, вызовите мне такси? - огрызаюсь я.

- Быстро села, иначе сам тебя запихну!

Я забираюсь в салон. Тут душно и так накурено, что перехватывает горло.

- Я отвезу тебя в его притон, к которому ты и приписана, и там надену браслет на ногу.

- Так мы едем домой? - загораюсь надеждой.

Я так хотела вернуться туда. Там все пропитано им. Единственное место, которое может хоть немного меня утешить. Я аккуратно прощупываю карман. Его письмо у самого сердца. Чернила кое-где потекли, а краешки обтрепались, но оно только мое. Каждое слово ласкает меня, и это единственное моя отдушина. Я читаю его и чувствую, как Митчелл обнимает меня, безмолвно утешая.

- Имей в виду, Холлоуй, я с тебя взгляд не спущу. Провела ты присяжных своими невинными глазками, но меня так просто не обманешь. Я знаю, что ты такое же зло, как и он. А может, и того хуже.

У меня начинает болеть голова от сигаретной вони и его брюзжания. Пирс совсем не оригинален. Сколькие называли меня злом, подстилкой убийцы…по-всякому. Мне это нравилась, потому что так я оставалось его девочкой. Хуже было, когда меня начинали жалеть и называть его жертвой.

Что бы они понимали? О нем. И обо мне. Те, кто называют меня кровожадной сукой и подружкой убийцы, просто никогда не любили. И их точно не любили так, как меня. Те, кто меня жалеют, тоже ничего не понимают. Живут своими скучными жизнями и считают себя хорошими людьми, не делая при этом ничего хорошего.