Мы проезжаем мимо парка, где я так часто провожу ночи, и оказываемся в облюбованном местными извращенцами квартале. Моя знакомая Джен – проститутка с провалившимся от «снежка» носом – называет его «зоной красных фонарей», хотя фонари здесь обычные.

– Тебе холодно? – спрашивает Митчелл, видя, как я дрожу.

Мне холодно. Я чувствую себя куском мяса, который оттаивает. Митчелл врубает печку на максимум, тормозит и выходит из машины. К нему сразу подходит девица, одетая в коротенькую розовую шубейку и очень высокие леопардовые сапоги. Она говорит ему что-то тихо, но Митчелл качает головой. Тогда явно разочарованная деваха уходит, а парень возвращается с пледом в руках.

Я знаю, что здесь работают женщины, которые торгуют телом, и начинаю думать, что нужна ему для подобных услуг.

– Укутайся. – говорит он, протягивая плед.

– Куда мы едем? – спрашиваю севшим голосом.

– Ко мне.

– Слушай, Митчелл, я не знаю, что ты подумал, но я не занимаюсь такими делами, ради которых мужчинам нужны женщины. – Меня обливает холодным потом, а слова перестают складываться во что-то внятное.

– Какими делами? – Его правая бровь взметнулась вверх.

– Такими.., – опускаю глаза и смотрю, как белоснежные коврики заливает грязь.

– Ну что ты… я не для этого везу тебя к себе. – В его взгляде читается: на что тут можно позариться?

Мне становится еще стыднее за свой вид. Я стараюсь не чесаться, но в тепле вши кусаются так сильно, что я то и дело скребу голову ногтями. Поспешно прячу под шапку потемневшие от грязи волосы.

Притормозив на светофоре, он протягивает руку, беспардонно стягивает шапку и запускает пальцы в волосы. Увидев вошь, ползущую по руке, Митчелл вздыхает и говорит:

– Понятно.

– Эй! – возмущаюсь я.

Он молчит. Ни подколки, ни смешка; на его лице не отразилось ни капли отвращения, хотя Митчелл еще тот аккуратист.

Мы останавливаемся у круглосуточной аптеки. Через стеклянную дверь я вижу, как кокетливо его обслуживает аптекарша. Без конца улыбается, отпуская товар.

Митчелл забрасывает на заднее сиденье аптечный пакет, и мы продолжаем путешествие по ночному городу.

– Так зачем мы едем к тебе? – Я не унимаюсь.

– Чтоб ты помылась и поспала.

– А потом?

– Хочу предложить тебе работу.

– Работу? Так я ничего не умею, – говорю, как есть. Хотя вряд ли он думает, что я крутой счетовод или еще что.

– Ты не умеешь убираться?

– Мыть туалет, полы и все такое? – уточняю на всякий случай.

– …и все такое, – повторяет он. – А с меня жилье, еда и мелочь на расходы.

– Это такая благотворительность?

– Нет, мне нужна, хм… помощница по хозяйству.

– Хорошо, туалеты так туалеты. – Я безумно рада, что не нужно спать на скамейке или заниматься чем-то отвратительным.

Мне тепло, и я почти не хочу есть. Машина едет так плавно, что я невольно закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

– Эй, Бекки, просыпайся!

Я с трудом разлепляю глаза и озираюсь по сторонам.

– Где мы?

– В Нью-Джерси.

Я никогда не была в пригороде Нью-Йорка. Здесь шикарно, ничего не скажешь. Митчелл обитает в таунхаусе из красного кирпича. Его квартира занимает весь третий этаж и имеет отдельный вход. Я с открытым ртом смотрю на эту мрачную громадину, ставлю ногу на ступеньку и тут же понимаю, что крыльцо стремительно приближается к моему носу.

– Осторожно! Крыльцо скользкое, – предупреждает он, оперативно придержав меня за капюшон.

Я благодарно киваю, а парень открывает передо мной дверь. Никто никогда не оказывал мне таких почестей.

Переступив порог, я оказываюсь то ли в больнице, то ли на небесах. Если рай и существует, наверное, он выглядит так.

За счет всевозможных оттенков белого пространство кажется бесконечным. Ну, правда, я вижу везде белый и понимаю, что он разный. А еще зеркала. Их много. В центре огромного помещения, разделенного на кухню, гостиную и что-то вроде библиотеки, возвышается зеркальная колонна.