– Он сам скажет… Скоро… Приедет на Рождество с супругой… К нам, в наше Командорство… Я и сам не знаю всех его «комбинаций»… «Темнит»… Как обычно…

– Одно слово, намёк… Крепость?

– Да… Хм… Да, родная. Где-то должны жить «Герды» и «Каи»…

– И Рыцари… И Мечты… И рождаться дети!

– Андрей! Верочка! – Мотя окликнул друзей – А почему на этих баннерах нет наиважнейшей мысли Сократа: «Женись! Попадётся хорошая жена – будешь исключением, плохая – станешь философом!» Ха-ха! Что с вами, Алёнушка? Ну ведь как же актуально… Но… Что с вами? – генератор тревожно смотрел на лицо и руки пианистки.

– Ббб… Белая Страница… Или… – губы Алёны подрагивали, глаза застил туман, а руки словно били по невидимому бубну – Вот же… Баннер с Сократом, а сейчас с… Пифагором кривятся, идут волнами… И ветер… Гул… Я слышу!

– Да нет же, милая! Что за чудачество, в самом деле… Аааа – академик рассмеялся – Это Сократ вспомнил свою Ксантиппу. Жену, весьма вредную бабу… Ха-ха… А может его уже начали колошматить палками…

– Прекратите… же… Слышу! Кто там?! Андрей Петрович! Прошу вас… Подойдите! – Алёна повернула голову в сторону Цельнова, который и сам что-то видел. И его Совы готовы были вырваться наружу… На стражу!

– Иди же сюда! Что ты прячешься, герр… Это Воловьев, Троллев холуй, бес-распорядитель. Что, стыдно появиться?

Витольд Варфоломеевич Воловьев, бес-человек с непростой двухсотлетней судьбой, служивший у Всевластного Тролля порученцем, бочком-бочком вышел «из тени». Снял свой котелок, поклонился…

– Что, новый-то костюм купить не можешь? Всё в этой же «клетчатой» рвани перемещаешься в пространстве и времени? – Андрей презрительно посмотрел на узкие, короткие штанишки распорядителя, на грязную манишку… – Чего ж тебе иллюминаты твои не заплатили за подлость твою? Зачем нас им выдаёшь? А?

– Ах, это ты, говноед? – Алёна вспомнила, как герр эвакуаторщик ужасно неопрятно ел на лайнере какую-то слизистую гадость. – Предатель! – она брезгливо отвернулась.

– Позвольте-с! Я никому ничего не обещал! Да, у меня один Хозяин! Тролль! А вы, иллюминаты – мои, ха, координаты! Мои Игры! Я не имею ваших высоких, глупых идей! Я Играю!

– Да хрен с тобой! Только не мни, что твоя Игра напоминает наши! И обыграем мы тебя и твоих всяческих иллюминатов! – Андрей намеренно дерзил.

– Ой-ёй! Не зарекайтесь! Они опасны! Для вас – особенно! Они выловили труп Герберта Эрлесена! Да, да, того, что вы выбросили, полудохлого на плотике в море! Они будут мстить! Берегитесь!

– Может дать этому фраеру под зад? – спросил спокойно Матвей Софьин. В нём проснулся предок, мальтийский рыцарь Софи.

– Объясните ему…, пока я сам его не «лягнул» – зло буркнул Витольд.

Да, этот бес способен был устраивать такой хоррор, такое устрашающее фэнтези, что обыкновенному человеку не следовало без подготовки цеплять его самолюбие! Но и совершать над собой мистерию экзорцизма, то есть изгонять из себя своего же «беса» этот «хамелеон» умел… Попробуйте!

Сейчас он был «почти человек». И хотел делать подарки:

– Вот… Я узнал про свадьбу… Прилетел… это корона Пенелопы, а это её сандалии… Младиславе и Елене. Сегодня ведь представление… Хочу посмотреть… Издалека… А можете одолжить лишние брюки?.. Или пиджачок? А? – он был уже совсем «человек».

– Те самые? – Матвей ощупывал подарки.

– Разумеется! А это тебе, Алёнушка – корона Маргариты, с того Балла Ста Королей… Мессира Воланда, моего друга.

– Но это же выдумка Булгакова? Какой Бал?.. – не унимался учёный-естествоиспытатель.

– Матвей Корнеевич, не спорьте! – Андрею было неудобно за сомнения товарища – Те… Те самые вещи… И ничего Михаил Афанасьевич не выду… Вымысел, хм… , он, как… мои Совы – Цельнов «ущёл в себя» и, замерев, процитировал Пифагора – «Не давай полной воли своему воображению. Оно может породить чудовищ» – Потом ещё – «Душа совершает круг неизбежности, чередою облекаясь то в одну, то в другую жизнь». – И ещё, третья – «Жизнь – Игра! Иной в ней соревнуется, другой торгует, а вот третий, самый счастливый – наблюдает!» – голос его был не свой, похожий на клёкот.