Последующие несколько недель тишина в доме сводила меня с ума. Я думала о том, чтобы снова завести собаку, но меня преследовали мысли о проклятии всех собачников – вы можете завести собаку, получать от нее безусловную любовь и безграничную радость, но только продлится это тринадцать или пятнадцать лет – как повезет. А после ваше сердце будет разбито вдребезги. Я решила, что не хочу переживать это снова.

И сбежала в Ирландию.

Однако поездка подошла к концу, и вот она я: сижу голая в ванне с молодым красавцем, потягиваю шампанское. Собаку я так и не завела. Означает ли это, что я разобралась в своей жизни? Или наоборот – запуталась еще сильнее?

– Эй, – Крис аккуратно коснулся моей ноги. – Задремала?

– Типа того, – я отставила свой бокал с шампанским и изобразила улыбку. – Предлагаю оставить истории про Ирландию на утро. Сейчас у нас есть дела поинтереснее.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – Крис подался вперед и обнял меня.

Прежде чем вылезти из ванной, я задула свечи.

Когда Крис проснулся, я выпила уже три чашки кофе и была готова к разговору. Про Ирландию, конечно. Я рассказала ему о пабах и караоке, о старинных замках и моем кузене, который затащил нас в частный клуб в Лимерике, хотя, как потом выяснилось, даже не являлся его членом; о зеленых скалах и захватывающих пейзажах, узких дорогах и кольцевых площадях (которые я в шутку называла «каруселями»); о том, что я оказалась чуть ли не на полметра выше большинства моих родственников. Крис слушал, смеялся от души и задавал вопросы.

– Мы посетили могилы наших прабабушек и прадедушек. Правда, после пришлось зайти на мессу, но это того стоило.

– Ну да, нельзя же провести десять дней в Ирландии и не побывать на мессе.

Мы с Крисом оба воспитывались в католических семьях, ходили в католические школы и оба имели ирландские корни (хотя у Криса в роду были еще и немцы). Воспитание в католической вере связывает людей, особенно если они прошли еще и через католическую школу.

– Из церкви выбежали монашки и начали бить тебя по костяшкам пальцев? Или тебя шарахнуло молнией?

– Ни то ни другое, как ни странно! По поводу мессы: мне не хотелось ее посещать, потому что я приехала всего на десять дней.

– А там уже разрешены разводы? На территории Ирландии ты по-прежнему считаешься замужней дамой?

Мы сидели на кровати – я в ночной рубашке, Крис голый.

– Тогда я считалась бы грешницей.

– Очень сексуальной грешницей! Мне бы понравилось.

Мы посмеялись, потом Крис сказал:

– В твоем плане хорошо все, кроме того, что ты выбрала для побега католическую страну. Тебе задавали вопросы про развод, пока ты там была? Приходилось объяснять?

– Нет. Я просто не говорила на эту тему, – я изо всех сил старалась звучать беззаботно. На самом деле в Ирландии мне постоянно казалось, что у меня на лбу написана огромная буква «Р», то есть «РАЗВЕДЕНКА», особенно если учесть, что ни одного разведенного человека я там не встретила.

– Наверное, они решили, что я старая дева… Если спрашивали про семью, то Джей обычно рассказывал про свою жену и детей, а я просто стояла рядом и молчала.

– Ну и правильно… Значит, про мужа вопросов не было? И про детей тоже?

– Ну, Шеймус прошелся по этой теме под конец. Во время последнего завтрака у Клэр на кухне, когда мы все прощались. Он обнял меня и сказал на ухо: «Не понимаю, с хрена ль какой-нить чел не закинул на тебя свою руку и не сказал, что ты теперь его».

– Да, стиль своего кузена Шеймуса бесподобен!

– Я постоянно смеялась рядом с ним!

– Ты сказала ему, что многие пытались закинуть на тебя свою руку, но потерпели поражение?