Я снял с моей небольшой полки с врачебной литературой «Медицинский справочник» и открыл его на нужной странице. Там было несколько Мортимеров, но только один из них мог быть нашим гостем. Я громко прочитал вслух: «Мортимер Джеймс, M.R.C.S., 1882, Гримпен, Дартмур, графство Девоншир ^>5. В 1882–1884 гг. – куратор хирургического отделения больницы „Чаринг-Кросс“. Обладатель Джексоновской премии в области сравнительной патологии за публикацию „Является ли болезнь признаком вырождения?“. Член-корреспондент Шведского общества патологов. Автор статьи „Некоторые уродства, возникающие вследствие атавизмов ^>6“ („Ланцет“ ^>7, 1882), „Продолжаем ли мы эволюционировать?“ („Психологический Журнал“, март, 1883). Приходской врач в Гримпене, Торсли и Верхнем Барроу».

– И никакого намёка на какой-либо охотничий клуб, Уотсон! – сказал Холмс, озорно улыбаясь. – Но сельский врач, которого вы с такой проницательностью смогли вычислить, существует. Я думаю, что мои логические предположения вполне верны. Что касается имён прилагательных, которые мы употребили относительно нашего гостя, то мне помнится, я сказал, что человек он дружелюбный, не амбициозный и рассеянный. Я считаю, вполне установленным фактом, что он действительно дружелюбен, так как на этом свете только такому человеку могут поднести подарок с дарственной надписью, только очень неамбициозный человек может покинуть Лондон и уехать в деревню, и только рассеянный человек, просидев час в нашей комнате, может уйти, оставив трость вместо визитной карточки.

– А как же собака?

– У неё есть привычка носить палку за своим хозяином. Поскольку палка тяжёлая, собака берет её точно посередине, и следы от её зубов очень хорошо видны. Челюсть собаки, – как показывает расстояние между этими следами от зубов, – слишком велика, по-моему, для терьера и недостаточно широка для дога. Это, возможно… да, клянусь Юпитером, это спаниель с длинной кудрявой шерстью.

Холмс встал и начал ходить по комнате, продолжая говорить. Теперь он остановился в проёме окна. В его голосе звучала такая убеждённость, что я удивлённо поднял на него глаза.

– Мой дорогой друг, как вы можете быть так уверены в этом?

– По той весьма простой причине, что я вижу упомянутую собаку своими собственными глазами прямо у нашего порога, а вот и её хозяин звонит нам в дверь. Не уходите, прошу вас, Уотсон. Наш посетитель – из вашего профессионального сообщества, и ваше присутствие должно мне помочь. А теперь настаёт драматический момент, так оно и бывает – слышите, Уотсон: это сама Судьба поднимается сейчас к вам по лестнице, и кто может сказать, что она принесёт – радость или неприятности? О чём может спросить доктор Мортимер, человек науки, детектива Шерлока Холмса? Войдите!

Внешность нашего посетителя несколько озадачила меня, поскольку я ожидал появления типичного сельского врача. А к нам вошёл очень высокий, худой человек, с носом, длинным, как птичий клюв, который торчал между двумя близко посаженными серыми глазами, пронзительный взгляд которых яркими лучами сиял из-за стёкол в золотой оправе. Он был одет так, как обычно одеваются врачи, но довольно неряшливо, поскольку его сюртук вытерся от старости, а брюки были обтрёпанными. Несмотря на молодость нашего гостя, его спина была уже сутулой, он ходил, наклонив голову вперёд, и просто излучал крайнюю доброжелательность. Когда д‑р Мортимер вошёл, его взгляд упал на трость в руке Холмса, и он подбежал к Холмсу, вскрикнув от радости.

– Я так рад, – сказал он, – потому что не мог вспомнить, где же я её забыл – здесь или в конторе пароходной компании. Эту трость я не променяю на все сокровища мира!