Пытаясь общими с Радой усилиями унести ноги от этой обезумевшей стаи охотничьих псов, я грешным делом чувствовала себя рисковым травоядным, которого тащит за собой на веревочке крайне целеустремленный волк. Так себе чувство, хочу сказать: где-то в районе солнечного сплетения противно жжет, а через позвоночник бежит электрический ток.

Нам оставалось метров двадцать эскалатора, когда распахнул двери прибывший на платформу поезд. Милиционеры уже нагоняли нас во главе со своей гончей.

– Стой, стой, сто-о-ой! – она вся аж тряслась от вида такой желанной добычи.

– Рада, вперед! Давай, давай, давай! – моей любительнице открытых дверей дважды повторять не пришлось.

– Осторожно, двери закрываются! – вещал приятный, спокойный голос диктора, контрастировавший с криками героев боевичка. Он звучал вкрадчиво и примирительно, будто бы призывая: ребятки, не ссорьтесь, давайте жить дружно.

– Стой, стерва! – репертуар гончей не отличался разнообразием.

Я теперь, как в замедленной съемке, видела только двери поезда, уже закрывающиеся прямо перед нами. Волей-неволей осознаешь исключительную силу времени – всего одна секунда, такая маленькая и невидимая, решала все. Будет ли на платформе холивар с милицией или же мы окажемся на мягком сиденье в тишине вагона.

Легкий удар по спине выдернул меня из транса, в который я вошла на бегу под монотонное бренчание сервиза. Рада вела меня к свободному месту в вагоне. В тихом полупустом вагоне. В завораживающе тихом вагоне.

Тот самый толчок пришелся на спину как раз от закрывающейся по касательной двери. Поезд поехал; на дверь прыгала обезумевшая милиционерша, а ее коллеги пытались отдышаться, согнувшись пополам и опершись руками в колени.

И точно в ту секунду, когда я облегченно плюхнулась на свободное место, у пакета с многострадальным сервизом оторвалось дно. Все чашки, блюдца и вазочки высыпались из раскрывшейся коробки на мягкое сиденье. По всей видимости, пакет не выдержал нервного напряжения. Но ведь держался буквально до последнего!

Я не спешила собирать чашки; вместо этого гладила Раду. Ведь я бежала ради нее – кто знает, чем могла обернуться для собаки близкая встреча со столь радикально – что выяснилось уже в процессе – настроенными милиционерами. А в итоге она и затащила меня в вагон, выиграв решающую секунду и вытянув из закрывающихся дверей.

Этот сервиз до сих пор стоит в шкафу, и каждый раз, доставая его, я мысленно благодарю Радку. Нет, не за сто баллов на соревнованиях. А за сто баллов верности и сто километров в час скорости на эскалаторе.

На тренировках по аджилити того периода мы с Радой в основном боролись с контактными зонами – каждая по-своему. Я клала кусочек линолеума, на который Радка была предварительно научена наступать, в конце спуска со снаряда, и кричала: «Цель, цель, цель!» Рада вставала на «цель» передними лапами, при этом попадая задними лапами точно в зону. Освоив упражнение на горизонтально лежащем снаряде, мы переходили к работе «по-взрослому», постепенно увеличивая угол доски и скорость. Рада делала большие успехи.

Часто мне везло пересечься на тренировке с тетей Леной – чемпионкой мира по аджилити, которая охотно делилась своими знаниями. Мы подкорректировали мой стиль бега по трассе, Радины зоны, и я сама стала чувствовать себя среди снарядов более уверенно.

Вдохновленная успехами, в радостном предвкушении я записалась на соревнования. Я никак не думала, что там меня поджидает дурная компания: разочарование, досада и обида. Рада перепрыгнула все зоны, которые только можно (на самом деле нельзя). Я добегала трассы до конца, все еще на что-то надеясь, но с тем же успехом можно было вообще не приходить. Самым обидным казалось даже не то, что собака разом выбросила из головы все тренировки, все мои многомесячные труды, а то, что я встала ни свет ни заря, дотащила собаку на другой конец Москвы на двух видах транспорта – и на тебе. Потом еще и обратно пилить, да с мерзким настроением вдобавок. Апогей – подходишь к неработающему эскалатору, перегороженному доской, а она… примотана проволокой. Вахтерша кричит: «Девушка! Вы куда?! Нет, вы что делаете?!» А ты всего-то отмотала проволоку с одного края и протискиваешься с собакой в образовавшуюся щелку. «Девушка, вы что, совсем?!» «Да, совсем», – раз уж в нас полностью разочаровались, с этими словами я просто перемахиваю через доску и поминай как звали.