Мертвое тело

Не окоченело,

Так ради Христа

Слезы утрите ей,

Нежно отрите ей

Щеки, уста!

Очи открытые

С болью гнетущею

Сквозь незабытое,

Тиной покрытое,

Смотрят в грядущее

Томас Гуд. Мост вздохов[5]

Утром в среду курьер пекаря, недавно принятый на работу, заехал на ферму, расположенную по пути из Кингсмаркхэма в Помфрет, владельцем которой был некий Прюэтт. Там никого не оказалось, так что он оставил большую буханку белого и маленькую черного на подоконнике и пошел назад к своему фургону, не закрыв за собой ворота.

В них ткнулась мордой корова. Ворота распахнулись. Остальное стадо, с десяток коров, последовало за нею и потопало прочь по извилистой тропинке. К счастью для мистера Прюэтта (поскольку дорога, по которой они шли, была проселком), их внимание привлекли заросли осота на опушке маленького леска. Одна за другой они побрели через опушку, сгрудились у осота и стали его жевать, постепенно уходя в заросли. Шиповник тут был густой, а лес – темный. Осота и сочной травы больше не было. Заблудившиеся и испуганные, коровы стояли на месте и мычали, зовя на помощь.

Тут, в лесу, пастух Прюэтта их и нашел – а также труп миссис Парсонс. И было это в половине второго.

В два Вексфорд и Барден уже приехали на место в машине Бардена, а Брайант и Гейтс привезли доктора Крокера и двух фотографов. Прюэтт и пастух, Байсаут, воспитанные криминальными телесериалами, ничего не трогали, и Маргарет Парсонс лежала так, как Байсаут ее нашел, – комком мокрой материи, с желтым кардиганом, натянутым на голову.

Барден отодвинул ветки, чтобы они с Вексфордом смогли подойти поближе, и полицейские остановились возле трупа. Миссис Парсонс лежала возле ствола боярышника высотой примерно в восемь футов. Сучья, торчавшие наружу и вниз, как спицы зонтика, создавали почти непроницаемый круглый навес.

Вексфорд наклонился и осторожно поднял кардиган. У нового платья вырез на спине был ниже. Шею охватывала багровая полоса, словно тонкая резинка.

Барден заглянул в голубые глаза, которые словно уставились на него в ответ. Джин сказала – старомодное личико, лицо, которого не забудешь. Но он забудет его, как забывал все такие лица. Никто не произнес ни слова. Тело сфотографировали с различных ракурсов, доктор обследовал шею и распухшее лицо. Затем он закрыл ей глаза, и Маргарет Парсонс перестала смотреть на них.

– Ах ты… – сказал Вексфорд. – Ах ты… – Он медленно покачал головой. Действительно, больше сказать было нечего.

Через мгновение он опустился на колени и пошарил в прошлогодних листьях. В пещерке из тонких изогнутых ветвей было тесно и неприятно, но ничем не пахло. Вексфорд подхватил тело под мышки и перевернул его, ища кошелек и ключи. Барден увидел, что он что-то поднял с земли. Это была полусгоревшая спичка.

Они вышли из-под боярышникового навеса на свет, если можно так сказать, и Вексфорд спросил Байсаута:

– Сколько здесь пробыли коровы?

– Часа три с гаком, сэр.

Вексфорд многозначительно глянул на Бардена. Лесная почва была вытоптана напрочь, а голая земля заляпана коровьим навозом. Если тут и были следы борьбы, коровы Прюэтта затоптали все это еще до ланча. Вексфорд отправил Брайанта и Гейтса пошарить в лабиринте полных комаров зарослей ежевики, а они с Барденом вернулись к машине вместе с фермером. Мистер Прюэтт принадлежал к породе так называемых фермеров-джентльменов, и его начищенные сапоги для верховой езды, сейчас несколько заляпанные, были всего лишь принадлежностью образа. Приталенный пиджак табачного цвета с кожаными накладками на локтях был сшит по заказу.

– Кто пользуется этой дорожкой, сэр?