– Не переживай, мы знаем, что нам все понравится, иначе и быть не может, – усмехнулся Гаитоэрант, а Светлане показалось, что в его глазах вновь вспыхнуло пламя.

Спустя полчаса их встретили две огромные золоченые кареты и десяток всадников. Великого Царря долго уговаривать влезть в карету не пришлось. Вместе с ним поехал Эдэальт, во второй карете удостоились чести ехать представители стихий, воротник царственного котенка и Дамард со Светланой.

Света никогда не видела таких карет, по размерам сопоставимых с салоном автобуса. На удобных сиденьях лежали подушки и теплые пледы, посредине располагался красивый резной стол с вмонтированным в столешницу подсвечником с ароматическими свечами, стены были обиты шелком, окна занавешивала тончайшая органза.

Марина, Гаитоэрант и Кэрсо-Лас вдруг перешли на странный язык, по-видимому, хорошо понятный им, но совсем незнакомый Дамарду и Свете, отчего тем сделалось не по себе, особенно Дамарду, привыкшему к тому, что любой язык ему понятен по умолчанию.

– Простите, – вдруг заявила Марина, – Мы говорим не о вас, у нас есть личные темы, в которые мы вас в данный момент не хотим посвящать, – и обращаясь прямо к Дамарду, добавила, – Это искусственный язык, ты его не понимаешь, потому что живые на нем не говорят.

– Мы просто собираемся организовать групповуху и вас не позовем, – ухмыльнулся Гаитоэрант.

Кэрсо-Лас захохотал в голос, чем разбудил свой «воротник».

– Мы скорро будем есть? – сверкнув острыми клычками, осведомилась киса, не собираясь покидать своего насеста.

– Вот мне тоже очень бы хотелось это знать, – хмыкнул Гаитоэрант.

– Через час точно приедем, – успокоил его Кэрсо-Лас, – Море в часе езды, не больше.

– Да, я тоже чувствую, – согласилась Марина.

– Ламорада прямо на море? Я мало знаю о Ламораде, – словно извиняясь, спросил Дамард.

– Твои родители не были в Ламораде, откуда тебе о ней много знать, – улыбнулась Марина, – мы тоже не были, для нас этот город тоже будет сюрпризом.

Кэрсо-Лас спросил что-то на таинственном языке и «Великие» вновь вернулись к обсуждению своих «личных тем».

Света привалилась к плечу Дамарда и не заметила, как задремала. Карета мягко катилась по ровной, посыпанной гравием дороге, мимо зеленеющих холмов, навстречу все более очевидной весне. Спустя несколько минут снег исчез вовсе.

Дамард какое-то время боролся со сном, но шелестящие голоса Великих, говорящих на странном мелодичном языке (не больше не меньше «эльфийском», придуманном мечтателем из мира «Внутреннее Поле») убаюкивали, равно как мерное покачивание кареты. В итоге он также заснул.

Светлане снилось море – холодное северное, оставшееся где-то в другом мире и жизни. Она была там с бабушкой. Короткие злые волны разбиваются о бетонные волнорезы, оставляя в воздухе мельчайшие капли брызг.

– Холодно? – спрашивает ее бабушка.

Ей снова три года и ей снова страшно и пусто в этом большом неуютном мире.

– Нет! – кричит она и убегает вперед, – Я хочу к водичке…

– Осторожно…

Море обещает так много, оно топит в себе печаль, оно манит ее.

– Море – это твое одиночество, но самая густая тьма бывает перед рассветом, твой рассвет еще впереди, – вздыхает бабушка.

Это нелогично, бабушка далеко, она не может слышать этого. И она падает в воду, которая неожиданно оказывается легкой и приятно прохладной, в ней совсем не страшно утонуть.

Кто-то касается губами ее лба.

– Проснись. Приехали, – сообщает Дамард, размыкая объятия, в которых ей так удобно было лежать.

Остальные уже выбирались из кареты, совсем по-человечески ворча и пеняя друг другу на непредусмотрительность и неосторожность в движениях.