Все, что происходило потом, было больше похоже на сон. Катрин силилась проснуться и не могла. Они пили шампанское, шутили. Анри что-то рассказывал, а она не проронила ни слова. Она улыбалась, смотрела мимо Алена, желая лишь одного: поскорее уйти отсюда, чтобы спастись.

– Вы все еще хотите знать, почему замок называется Мильфлер – тысяча цветов? – спросила мадам Ванесса. Анри подался вперед – Все началось в эпоху Ренессанса, – нараспев проговорила он. – Тогда успешно развивалось ювелирное искусство, создавались витражи и шпалеры, украшенные тысячами цветов. Цветочная тема была самой популярной. Наш дальний предок Жан Левист заказал цикл «Дама с Единорогом» из шести шпалер. Сейчас все они хранятся в музее Клюни – национальном музее средневековья! – мадам Ванесса улыбнулась. – Когда шпалеры были изготовлены, Жан приказал найти сорта всех цветов, изображенных на полотнах, и высадить их вокруг замка. Но этого ему показалось мало. Он приказал самым искусным мастерам расписать десять комнат цветочным орнаментом и строго следил, чтобы цветы нигде не повторялись. Жан ходил по комнатам и громко кричал:

– Тысячи цветов, тысячи цветов должны украшать стены замка!

– Мильфлер, мильфлер, – передразнивали его подмастерья, смешивающие краски.

Услышав их насмешки, Жан Левист не рассердился, а обрадовался. Он долго мучился, как бы поинтересней назвать замок, и вот – название найдено – замок Мильфлер!

Века, эпохи, столетия покрыли ретушью некогда яркую картину прошлого. О том, что здесь когда-то было, никто и не вспомнит, – закончила свой рассказ мадам Ванесса.

– А что-нибудь от росписи осталось? – спросил Анри.

– Кое-то, – улыбнулась мадам Ванесса. – Хотите увидеть? – Анри поднялся. – Какой вы шустрый. Я же не сказала: «Пойдемте», я всего лишь спросила вас… Анри…

– Смотри, не попади в беду, – послышалось Катрин. Вспомнился сон про принца и пастушку.

– Очнитесь, Ваше Величество! – воскликнула Катрин. В комнате воцарилась тишина. Все с недоумением смотрели на Катрин.

– Простите, я задумалась, – проговорила она, низко опустив голову. Яркая краска стыда залила ее щеки.

– Не смущайтесь так, дорогая, – сказала мадам Ванесса, погладив Катрин по голове. – Я вас прекрасно понимаю, Вам не терпится остаться с Анри наедине, а мы все болтаем и болтаем. Возьмите ключ и ступайте на вашу крышу. Ведь вы именно за этим сюда приехали.

Катрин покраснела еще сильней, подумав:

– Откуда она все знает? Если она может читать по глазам, то она прекрасно понимает, какой ураган чувств бушует в моей душе, ища выхода.

– Идите, идите, Катрин, – в голосе мадам Ванессы послышались нотки приказа.

Катрин поднялась и пошла к двери. Она даже не знала, идет за ней Анри или нет. Ей нужно было скорее попасть на крышу, чтобы очнуться, чтобы высвободиться из, опутавших ее тело, стеблей лилий.

– Катрин, что с тобой? – обняв ее за плечи, спросил Анри.

– Прости, – прошептала она, не поворачивая головы. – Наверное, нам не следовало приезжать сюда.

– Следовало, – сказал он. – Посмотри, какое удивительное небо. А вон и призрак Эйфелевой башни. Все, как ты рассказывала.

– Не отпускай меня, Анри, – прижавшись щекой к его руке, попросила Катрин.

Он повернул ее к себе, крепко обнял, опустил лицо в волосы и прошептал:

– Я тебя никому не отдам.

– Хочешь приоткрыть потайную дверь? – спросила она.

– Мечтаю, – признался он. – Мечтаю с того самого дня, как услышал о ней.

Катрин отдернула тяжелую портьеру, провела рукой по гладкой поверхности полудвери-полусферы и только потом толкнула ее. Дверь легко распахнулась, открыв вход в комнату с роскошной кроватью времен Людовика.