«Я смогу. Я справлюсь, сыночек, - в предрассветных сумерках клянусь я и, как только первые лучи солнца золотят окна Косогоровского особняка, проваливаюсь в глубокий черный сон.

А поздно утром просыпаюсь от самой настоящей качки. И в первую минуту не пойму, где нахожусь.

Роберт радостно прыгает на кровати и, увидев, что я проснулась, плюхается рядом.

- Ну, наконец-то, - вздыхает он как взрослый и добавляет жалостливо. – Мама, я кушать хочу.

- Да, милый, - охаю я и, подхватившись с кровати, лечу в ванную. Наскоро переодеваюсь и, умывшись, сворачиваю волосы в самый простой узел. И только по дороге на первый этаж вспоминаю об указании свекра явиться к нему в кабинет сразу после завтрака.

Твою ж мать! А на мне леггинсы и майка. Даже бюстгальтер надеть забыла!

«Ладно, пронесет, - думаю я, входя в пустую столовую. Экономка Аня, завидев нас, торопливо жарит оладьи. А я, расставляя тарелки себе и Роберту, бросаю взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Мой дорогой свекор уже должен отчалить на работу. Ну там, кому нос отрезать или пенис дорастить…

Усевшись за стол, Роберт болтает ногами и что-то рассказывает мне и Анне про собаку, обещанную дедом.

«Как всегда, очаровал и бросил, - думаю я раздраженно, и как только домработница ставит на стол блюдо с румяными оладьями и сметану, на пороге столовой возникает сам Косогоров.

- Налей-ка и мне чая, Аня, - просит он, садясь рядом с Робертом. Краем глаза я наблюдаю, как маленькая толстая женщина мечется из столовой  в кухню, как спешит обратно с подносом, на котором дребезжат мелодичным звоном чашки и стоит большой пузатый чайник с нарисованным на боку фазаном. Такой мужской и самодостаточный в своей простой красоте. Я перевожу взгляд на Вадима Петровича. Он совершенно спокоен, в отличие от меня. Белый свитер, черные широкие штаны и снова этот дурацкий браслет.

Завтрак проходит в полном молчании. Вернее, Роберт болтает, а я ему односложно отвечаю. Косогоров же добродушно наблюдает за нами. Жует свои оладьи и запивает их чаем из большой чашки с таким же рисунком, как и на чайнике.

- Мы договаривались поговорить после завтрака, - вежливо бросает Вадим, вытирая губы салфеткой. – Жду тебя через пятнадцать минут, - замечает он строго и, поблагодарив Анну, замершую около двери на в кухню, собирается уйти прочь.

- Дедушка, - не выдерживает Роберт. – А когда мы поедем за собакой?

- Нам с твоей мамой нужно решить один вопрос, - улыбается ребенку Косогоров. – Это займет примерно час. Ты можешь пока поиграть или выйти с Анной Ивановной в сад. Там качели…

- Здорово! – пыхтит мой маленький мужичок. – Качели! Как же давно я на них не катался!

- Сначала доешь, - усмехается свекор. – Кто плохо ест, того собаки не слушают.

- Правда? – разочарованно спрашивает Роберт и признается. - А я кушать не люблю. Линда меня обычно ругает…

- А кто это? – удивленно спрашивает Косогоров.

- Моя воспитательница, - тяжело вздыхает  Роберт. – Мне Линда не нравится. Она разговаривает шепотом и все время сердится на меня и других детей. На тебя, дедушка, она бы тоже заругалась, - замечает малыш.

- За что? – смеется Вадим Петрович. – Я хорошо кушаю, Роб.

- Ты держишь руки в карманах, - заявляет маленький нахал. – И когда пил чай, не поставил чашку на блюдце!

- Никого она не заругает, эта твоя Линда, - довольно хмыкает свекор. – А знаешь, почему? – состроив наивную физиономию, переспрашивает он Роберта.

- Почему? – доверчиво интересуется малыш, не подозревая, что уже угодил в ловушку.

- Мы с тобой живем здесь. А эта твоя Линда навсегда осталась в Шотландии.

- Получается, мы никогда-никогда туда не вернемся? – испуганно спрашивает Роберт и, соскочив со стула, с разбегу утыкается лицом мне в колени. – Мамочка, скажи, что это неправда! – плачет он. – Ты же говорила, что мы проведаем бабушек и вернемся…