Я и согласилась. Идиотка.

«Если Косогоров стал отцом в восемнадцать, а Кириллу бы в этом году исполнилось двадцать пять, впрочем, как и мне, то «дедушке» сейчас сорок три года, - мысленно прикидываю я, делая вид, что увлечена каракулями сына. Роберт старательно водит ручкой по испещренной ломаными линиями ленте. Что-то бормочет, рисуя. А я любуюсь моим ненаглядным мальчиком, так похожим на своего отца.

- Вызывали, Вадим Петрович? - В кабинет свекра входит коротко стриженый парень с армейской выправкой.

- Да, Антон, - кивает Косогоров и без всяких церемоний представляет. – Это Ольга Николаевна, мать моего внука. Сегодня ты при ней как водитель и охрана. Понятно?

- Так точно, - важно рапортует мой телохранитель и, повернувшись ко мне, важно спрашивает:

- А куда едем?

- На Оборонную, а потом в пятую больницу, - на автомате отвечаю я и тут же получаю строгую отповедь свекра.

- Обсудите по пути, - машет он рукой, выпроваживая меня из кабинета. – Мне работать надо. – И когда я послушно бреду к выходу, бросает вдогонку. – Снимки и заключения врачей не забудь привезти, Оля!

- А-а, хорошо, - растерянно киваю я. И всю дорогу домой размышляю о Вадиме Петровиче.

- Слышь, - окликает меня Антон и хватает, когда я выхожу из машины, - говорят, ты простая девчонка, Оля. Может, подружимся с тобой. Я тут неподалеку обалденный лесок знаю. Поваляемся на травке, а? – тянет довольно. Видать, заранее уверен, что я соглашусь.

- Я не дружу по посадкам, мальчик, - произношу, доставая руку из несильного захвата. – Больше ко мне не подкатывай, договорились?

- Ты, гламурная чика… - шипит он, снова норовя схватить меня за руку, - я точно знаю, что ты из себя представляешь. Решила шефа заполучить в койку? Думаешь, он польстится на тебя? Ты же дешевка хренова…

- Уберите руки, пожалуйста, - ледяным тоном прерываю я откровения охранника. – Я пожалуюсь Вадиму Петровичу.

- Да он сам называл тебя проституткой! - хмыкает Антон, и я вижу, как его лицо, резкое и очень неприятное, морщится от смеха. Широко открывается рот, и парень закатывается как ненормальный. Мне хватает ума заскочить в подъезд с кодовым замком. И оставить горе-телохранителя с носом. А поднимаясь пешком по лестнице на четвертый этаж, я звоню Косогорову и очень вежливо прошу.

- Отзовите этого идиота, Вадим Петрович. Я понимаю, что вы до сих пор считаете меня недостойной вашего сына и публично оскорбляете, но поверьте, Кириллу это бы не понравилось…

- Хорошо, - рыкает в трубку мой свекор. В телефоне на секунду воцаряется тишина, и я, воспользовавшись этой мимолетной паузой, как дура жду элементарного «прости». Но не успеваю даже открыть рот, когда в трубке слышатся гудки. Со мной поговорили, твою мать!

Хорошо!

Никаких извинений или фальшивого интереса к происходящему. Просто «хорошо!» и точка.

Дай мне, господи, силы выдержать этого несносного человека. Дай мне терпения не придушить его сразу!

Бабушка… Напоминает мне здравый смысл. Пусть сначала отец Кирилла договорится об операции. А прибить его я всегда успею. Лучше, конечно, взять Роберта и удрать. Вернуться в Эдинбург. Работать в маленьком магазинчике напротив Холлируда. Продавать кашемировые свитера и тартаны. Забирать вечером Роберта из детского сада и по пути домой заходить в кондитерскую. А по выходным вместе с Алексом и Клэр ездить за город. Валяться на изумрудной траве и фотографироваться на фоне старого замка.

«Вот принесла меня нелегкая домой!» – хочу я закричать от отчаяния, но при виде расстроенной матери сдерживаюсь.

- Я думала, Роберт с тобой, - уныло замечает она, обнимая меня. Я утыкаюсь носом в знакомую и родную ямочку под шеей и силюсь не разрыдаться. Жизнь летит под откос, а я и пожаловаться не могу. Не имею права. На маму и так навалилось много проблем.