Жалобно скулю под тяжеленным мужиком, пока он неотвратимо разводит мои коленки и устраивается между них. Случайно толкаю столик ногой, чашка слетает и разбивается, макарун раскатываются из тарелочки по столу.

И в этот миг, спасибо господи, в комнату входит Галина, а за ее спиной маячит Меринов.

– Елизавета… – при виде представившейся картины, горничная осекается, и оглядывается на сопровождающего ее мента.

Тот, впрочем не долго думая, широкими шагами надвигается, и за миг до того, как Филипп осознает, что его план провален, подхватывает за шиворот и отшвыривает от меня, словно бродячую собаку.

Я спешно сажусь, заправляю платье, но реву. Этот кошмар когда-нибудь кончится, вообще?

Янковский, спешно одергивает свой пиджак, и пытаясь вернуть ситуации контроль, заявляет:

– Она сама захотела!

Признаюсь, слезы мои пересохли мгновенно от возмущения и недоумения. Я вскидываюсь на Филиппа, не в силах поверить в его наглость и изворотливость. Галя подбегает ко мне и обнимает спешно за плечи.

– Лиза, ты в порядке? – взволнованно хватает мое лицо, вглядываясь, – Он ничего не сделал..?

Улавливаю вопросительный взгляд в мою сторону со стороны Меринова, который, очевидно ждет мои комментарии о произошедшем. Майор правда думает, что я могла бы сделать это с кем-то в день смерти свой тети? Да еще и на банкетке в гостиной?

Янковский, пользуясь моей заминкой, продолжает:

– Любовники мы, – улыбается менту, – и теперь, когда тетушка умерла, мы, наконец, сможем пожениться!

Что же за бред он несет?!

Я смотрю беспомощно на Галину, но вижу и в ее глазах сомнение – так складно врет юрист.

– Вы с ума сошли?! – наконец, нахожу в себе силы защитить собственную честь, – Вы… вы… чуть не изнасиловали меня!

Янковский усмехается и окидывает многозначительным взглядом.

– Актриса ты конечно, хорошая. Решила все денежки себе заграбастать, да?

Мир вокруг становится невыносимо тяжелым. У меня просто нет сил спорить или что-то доказывать. Я хочу укрыться с головой и отключиться от реальности. Побыть в темноте и тишине.

Неужели это так сложно?

Вяло приглаживаю растрепанные Янковским волосы и ощущаю с брезгливостью его запах на себе.

Меринов и Галина наблюдают за мной безмолвно. А я, в свою очередь, за Филиппом, что продолжает распинаться о том, как нам было хорошо последние пару месяцев. И что мы хотели сбежать. И что раз Мария Федоровна мертва, то теперь можно не прятаться и все в таком духе.

– Елизавета Алексеевна, – прерывает тираду хитрого подлеца майор, – вы можете написать заявление прямо сейчас, если считаете нужным.

Я встречаюсь глазами с Мериновым, но он так холоден и устало отрешен, что я не нахожу в них и крупицы утешения. Смотрю на Галю, но та удивлена и явно в сомнениях, допускает, что слова Янковского правда. Забавно. Ведь с ней я делюсь совершенно всем, и уж таким бы точно поделилась.

– Лиза, пиши, – говорит она громко, – пусть получит по заслугам!

Тяжеленный ком скатывается с моих плеч. Хоть кто-то в этой комнате мне верит! Но реплика Галины приводит Филиппа в движение.

– Лизонька, прошу тебя! Не надо, ты же знаешь, мои дела и правда…

– Значит так, – прерывает Меринов весь этот балаган, – Филипп Янковский, вы задерживаетесь до выяснения, – мент молча достает из кармана наручники и шагает к юристу.

Тот ошалело делает пару шагов назад, но от майора не уйти. Меринов молча защелкивает наручники на его запястьях. Так быстро не раскрывалось еще ни одно преступление, наверное.

– Скворцова, а вы – пишите, – не глядя на меня говорит полицейский, – Сейчас его в участок определю и вернусь, мы с вами обсудим то, что собирались.