Снова перевожу взгляд на фотографию, но она больше не вызывает умиления. После такого итога, глядя на эти счастливые лица, хочется рыдать.

Меринов скидывает брови удивленно, и теряет интерес к теме, решив не продолжать. Молча и деловито достает какие-то бумаги, бланки допроса, ручку, и разложив все вокруг себя, говорит:

– На Янковского писать будете?

К своему удивлению отвечаю отрицательно. Майор недоуменно вскидывает на меня вопросительный взгляд.

– Тетя мне говорила, что его финансовое состояние весьма плачевно, а мне не хочется добавлять ему проблем с законом. Уверена, это досадная неприятность, просто… – осекаюсь, когда майор тяжело вздыхает протирая лоб рукой.

Ободок его кольца сверкает в свете торшера, что наполняет кабинет теплым желтоватым сиянием.

– Что? – его реакция напомнила мне жест Гали, когда та звонко прикладывает руку ко лбу, на манер смайлика в телефоне.

Майор вскидывает на меня тяжелый, ледяной взгляд и сурово говорит:

– Вы либо очень хитрая, либо круглая дура.

Вспышка негодования, ярости и смущения подрывает мое спокойствие. Я мгновенно краснею, а дыхание сбивается.

– Вы хоть понимаете, как выглядит все это? – майор усталым, раздраженным жестом машет в сторону двери, пока я непонимающе хлопаю ресницами.

Ну и везет же мне сегодня на уродов всяких! Ну почему он не может быть более вежливым и корректным? Зачем бить по лицу во время шока? Зачем всякий раз делать мне хуже своими ужасными комментариями?

– Елизавета Алексеевна, вынужден сообщить, что вы главная подозреваемая по делу об убийстве Марии Федоровны Скворцовой. Ваши отпечатки на орудии убийства, вы были в ее крови, а также оставили на месте преступления великое множество своих следов. Кроме того, Янковский утверждает, что вы состоите в связи и только ждали мига, когда ваша тетушка умрет, чтобы заполучить ее деньги и жить спокойно. Я прав?

Майор подается вперед через стол, словно хочет заглянуть в мою душу, пока пытаюсь осмыслить все им только что сказанное.

– А что если это все, – майор снова машет, рисуя ручкой круг у меня перед носом, – грандиозный заговор? Вы изображаете святую невинность, чтобы поставить в тупик следствие? Зачем вам был нужен кулон Скворцовой?

Мое удивление и недоумение просто не имело границ. Я открывала рот, чтобы хоть как-то оправдаться, и тут же захлопывала его вновь.

Отрицать этот бред просто не имело смысла. Все ведь и так понимают, что я бы никогда…

– А посмотрите что о вас пишут в сети, – Меринов достает сотовый, и быстро совершив с ним манипуляции, открывает новостной паблик и подсовывает гаджет к моему лицу.

В первой же строчке новость: «Племянница герцогини – волк в овечьей шкуре!», «Филипп Янковский раскрыл истинное лицо Лизы Скворцовой!», «Герцогиня Скворцова пала жертвой жадности своей племянницы».

Сказать, что я не верила своим глазам – ничего не сказать.

– Вы его не задержали? – только и смогла выдавить, при упоминании прыткого Филиппа.

– Он юрист, не забывайте. Задержали, но стоило мне покинуть отделение, он уже освободился.

– Но как он успел…

– Он использовал свой звонок, что бы сообщить таблоидам новость.

Все происходящее просто не укладывалось в моей голове. Я медленно кладу телефон на стол и гулко сглатываю, пытаясь справиться с эмоциями. Меринов внимательно следит за мной, за каждым жестом, вздохом… смотрит на мои губы?

– Я… я не понимаю, – выдыхаю, но чувствую себя настоящей тряпкой.

Течение событий подхватило меня, закружило и потянуло по бурелому. А я плыву, и даже не предпринимаю попыток спастись.

В какой-то миг мне показалось, что майор сейчас вновь влепит мне пощечину. Отрезвляющую. Что бы избежать этого, беру себя в руки, пытаюсь собраться.