Поток слов иссяк, и Аня задумалась, подняв глаза к потолку и закусив губу. Лиза смотрела на подругу и поражалась той энергии и бойкости, с которой та всегда встречала любые жизненные неприятности. Аня всегда была тем человеком, который в два часа ночи побежит к тебе на выручку. Ее рыжие кудряшки ежесекундно пружинили, будто им не хватало места и времени, чтобы выплеснуть всю свою кипучую деятельность.

– О, я придумала! – воскликнула Аня. – Вьетнам! Ты даже не представляешь, сколько там…

– Аня, я не хочу на море! – перебила Лиза громким, отчаянным стоном и продолжила уже тише. – Я не хочу на море… Там… Там все такое радостное. Солнце, пальмы, туристы. Все пьют и веселятся, плещутся в волнах, наслаждаются жизнью! А я не хочу радоваться сейчас, понимаешь? Как бы объяснить… Я не хочу прятаться от своих чувств. Не хочу делать вид, что все в порядке. Мне надоело врать самой себе! Мне сейчас больно… Очень больно. Я не хочу маскировать все это тропическим загаром и коктейлями. Море, оно… Оно успокаивает. А я не хочу успокаиваться. Я хочу туда, где печаль будет сильнее моей! Ну или хотя бы такой же. Чтобы это место рыдало вместе со мной. Чтобы болело вместе со мной. Чтобы оно сказало мне что-то. Мне нужно прожить эту боль, понимаешь?

Лиза замолчала, почувствовав, что слезы далеко не иссякли и грозят вот-вот обрушиться на кофейню гигантской волной. Она заморгала, часто-часто, потом выдохнула и посмотрела на Аню. Подруга молчала, внимательно глядя на Лизу. Куда-то пропали ее кипучий энтузиазм и нарочитая веселость. Аня потянулась к пачке сигарет, прикурила и сказала тихим, решительным голосом:

– Я знаю, куда тебе нужно, – девушка выпустила тонкую струйку дыма. – Езжай в Брюгге.

– Брюгге?..

– Это то, что тебе нужно. Поверь.

***

17.00.

Максим бесцельно бродил по мощеным улочкам и бросал взгляды на витрины. Со всех сторон на него смотрели немигающие зайцы из черного шоколада, собачки из молочного и лебеди из белого. Морозный воздух пропитался волнующим и соблазнительным запахом этого легендарного бельгийского лакомства. Максим вышел на Рыночную площадь, в центре которой стояла богато украшенная елка, сияющая множеством огоньков. Здесь шоколадный шлейф почти перестал преследовать молодого человека, зато из ярмарочных лавок со всей неистовостью обрушились ароматы глинтвейна, льежских вафель и сыров. В одном шатре Максим взял стаканчик горячего вина и осторожно, чтобы не расплескать, двинулся прочь с площади.

Время тянулось бесконечно долго. Молодой человек прошел уже несколько улочек, а прошло не более получаса. Рисунок и горькие слова не давали покоя. И – самое главное – непостижимым образом смогли хотя бы немного отвлечь от собственных тяжелых мыслей. «Не один я здесь такой, – думал Максим, бросая отрешенные взгляды на средневековые фасады зданий. – Здесь есть еще девушка, у которой что-то случилось. Поссорилась с этим Вадимом. Видимо, крепко поссорилась, раз решила сюда отправиться зализывать раны…». Он брел, сутулясь, и вдруг поймал себя на мысли, что Брюгге, несмотря на праздничную атмосферу, был с ним на одной волне. Будто весь город собрался в одну субстанцию и обнимал его, как чуткий и понимающий друг. Город шел рядом с Максимом и молчал, словно разделяя его чувства целиком и полностью. Это открытие немало удивило. «Брюгге меня понимает? Звучит, как бред сумасшедшего. Но… так оно и есть!».

Внезапно ветер усилился и больно хлестнул Максима по щекам колючими снежинками. Этот порыв словно вывел молодого человека из оцепенения. Он остановился и повернулся лицом к ветру. «Давай! Еще сильнее!». И тут в безудержном снежном вихре он увидел тонкую фигурку с темными волосами, развевающимися на ветру. Эта походка показалась ему такой знакомой – легкой и стремительной. «Маша?» – шепот сорвался с его губ сам собой. Максим хотел позвать ее, но внезапная немота сковала связки и горло, лишив голоса. Но фигура вдруг исчезла в снежном вихре, растворившись в зимнем воздухе города. Губы задрожали, а лицо свело болезненной судорогой. Максим не выдержал и заплакал. Пожилая пара прошла мимо, но он даже не заметил этого. Ему было все равно, что подумают случайные прохожие и вечно спешащие туристы. Слезы безостановочно текли по щекам и остывали на морозном воздухе. Тело ломило от холода и внутренней боли. Он побрел в сторону отеля, зная, что только в своем номере сможет дать волю своим чувствам.