Обсуждение белой куртки, между тем, продолжалось.

– Дайте-ка мне рассмотреть, девочки… О, что за ужасные заклепки!

– А на «молнию» посмотри!

– Агата, дай сюда!

По приглушенному шуршанию Сильвия поняла, что куртку сняли с вешалки, и быстро встала. Это уже слишком.

Трое девиц склонились над столом, на котором лежала куртка. Джанет прихлебывала кофе, Бренда и Агата придирчиво рассматривали «молнию».

– Что вы делаете? – напряженным голосом спросила Сильвия.

– О, привет, – сказала Бренда, не оборачиваясь. – Мы всего лишь взяли посмотреть, не возражаешь?

– Нет, но… зачем?

– Чтобы в старости рассказывать внукам об ужасах молодости, – хихикнула Агата и получила тычок локтем от Джанет.

– Мы всего лишь хотим взглянуть. Может, я куплю себе такую же. – Бренда выпрямилась.

– Ну да, пугать особенно настойчивых мужиков, чтобы убегали и никогда не возвращались, – не унималась Агата. Джанет отодвинула ее с дороги.

– Дай-ка я посмотрю…

– Осторожно! – вскрикнула Сильвия.

Но было поздно: чашка с кофе, про которую Джанет, видимо, позабыла, дрогнула в ее руке, и горячий напиток выплеснулся на прекрасную белую куртку. По материи расплылось огромное уродливое пятно.

– Ой! – Джанет прижала ладошку к губам. – Извини, Сильвия! Это произошло случайно!

Весь ее тон и вид говорили о том, что произошедшее – вовсе не случайность. Бренда и Агата молча наблюдали за реакцией Сильвии; та кинулась вперед, схватила куртку и опрометью бросилась в туалет.

Сильвия провела в туалете около получаса, пытаясь оттереть пятно, и, наконец, с ужасом осознала, что ее усилия тщетны. Куртку придется сдать в чистку, там наверняка все отчистят, однако Сильвия понимала, что пятно все равно останется, пусть и невидимое после применения современной химии. Воспоминания сегодняшнего дня – это похуже, чем выплеснувшийся кофе. Сильвия посмотрела на прекрасную белую куртку, которая так радовала еще утром, и, не выдержав, заплакала.

Она плакала молча, глотая слезы, как научила ее жизнь. Нельзя показывать другим, что они сумели тебя обидеть. Нельзя обнаруживать слабость. И хотя Сильвия сама считала себя очень слабым человеком (основания на то у нее имелись), все-таки опускаться ниже определенного уровня уважения к себе нельзя.

Почему девушки так ненавидят ее? Она делала все, чтобы понравиться им, а они отвечали слаженной неприязнью. Сильвия никогда не позволяла себе сказать о них плохое, всегда улыбалась, помогала; они же вели пространные разговоры, оскорбляя тихую секретаршу, или подстраивая маленькие гадости вроде сегодняшней. Зачем им понадобилось портить куртку? Сильвия снова взглянула на некрасивые следы кофе на белой ткани, и слезы вернулись. Это вещь, это всего лишь вещь… Почему так обидно?

Она взглянула на часы и поняла, что слишком сильно задержалась и давно пора возвращаться обратно в офис. Пройти под взглядами менеджеров, придумать, что делать с курткой. Какое счастье, что на вешалке за шкафом с папками висит осеннее пальто Сильвии, оставленное в офисе давным-давно на случай, если внезапно потеплеет! Вот и пригодится. Утирая слезы, Сильвия отложила куртку и посмотрела в зеркало. Заплаканная физиономия оптимизма не прибавила, как и красоты.

Сильвия тщательно умылась, стерев таким образом весь наложенный утром легкий макияж (впрочем, большого значения это уже не имело), глубоко вздохнула несколько раз, чтобы слезы ушли, и направилась в офис.

Когда она вернулась, шеф уже восседал в кабинете и пребывал в большом раздражении.

– Где ты ходишь? – буркнул он, едва секретарша возникла на пороге. – Немедленно свари кофе, у меня встреча через десять минут! Почему тебя вечно нет на месте?