Зачем тратить нервы и силы перед дорогой, доказывая что-то человеку, который явно для себя всё решил? Она считает, что её дочь не слишком красива и не соответствует неким стандартам, а значит, её нужно переделать. Я же собираюсь переделывать сами стандарты.

Мефру Тиннер глянула на меня с нескрываемым сомнением, но тоже замолчала. Ей не верилось, что доченька так быстро сдалась. Похоже, начинает осознавать изменения в характере кровиночки, только масштабов ещё не представляет.

В чемодан мой, к счастью, никто не полез. Несмотря на мои вчерашние и утренние лёгкие демарши, Элис всё ещё считали недалёкой дурочкой и не заподозрили подвоха. Скудный багаж лакей закинул на крышу авто, поскольку багажника инженерная мысль не предусматривала. Зато она предусмотрела крепления и ремни, удерживающие поклажу. Непривычно и не слишком эстетично, на мой взгляд, но какая мне, собственно, разница? Главное, чтобы не потеряли по дороге.

С неба падал мелкий снежок, оседавший мукой на пушистой шубке, под ногами похрустывала ледяная корочка, мне было тепло и уютно — вязаное бельё творило чудеса. Матушка кривилась, глядя на мои лодыжки — наверное, настоящей женщине положено и в мороз щеголять голыми ногами — но сомнения свои не озвучивала, ибо отец семейства успел в прихожей похвалить моё благоразумие и предусмотрительность.

— Даже удивительно, насколько ты стала рассудительной, Элис! — восхитился он. — Раньше ты отчего-то совершенно не думала о собственном здоровье и одевалась излишне легко. А теперь вижу, тебя можно отпускать одну со спокойным сердцем. Не простудишься у тётушки, не замёрзнешь.

Я с трудом сдержалась, чтобы не показать мефру Тиннер язык. Это было бы уж совсем по-детски, но так приятно!

Но по-детски.

А потому лучше не надо. Пора начинать создавать имидж серьёзной, умной барышни.

Так что я лишь сдержанно улыбнулась и поблагодарила папеньку за высокую оценку моих интеллектуальных способностей.

Мешок поверх подштанников и впрямь смотрелся странновато, но я планировала сразу же, как окажусь в каюте, переодеться в брюки и скрыть тем самым ухищрения по утеплению.

Посадочная площадка для дирижаблей располагалась за городом. Больше всего она напомнила мне гигантский пирс с расположенными в шахматном порядке квадратными выступами-ячейками разных размеров. Часть пустовала, позволяя рассмотреть в срезе технические помещения, трубы для дозаправки и прочие детали. Подойти поближе мешало заграждение, рассчитанное на таких вот любопытных. Один неосторожный шаг — и лететь вниз этажа три, не меньше. Сооружение было воистину грандиозным и сложным, по мне так куда замысловатее аэропорта.

Воздушное судно, готовое отвезти меня в далёкую долину Фрайенбах, уже открыло погрузочные люки, принимая первых пассажиров. Пропускали внутрь только по билетам, но мефру Тиннер оказалась упёртой и добилась-таки, чтобы родителям разрешили проводить малышку, то есть меня, до самой каюты. Проводник смерил меня сочувствующим взглядом и не стал упираться, строго напомнив, что до окончания посадки осталось всего полчаса.

Мы влились в нестройную очередь ожидающих, медленно, черепашьим шагом, продвигавшуюся вглубь транспорта. Мне представилась возможность изучить строение гондолы поподробнее. Изнутри, впрочем, шокирующих подробностей видно не было. Этаж роскошного отеля, или круизной яхты. Судя по количеству степенно разбредающегося по каютам народа, грузоподъёмность была неплохой, около ста человек, не меньше. Не трансатлантический аэробус, конечно, но для своего времени вполне достойно.

Отведённая мне комнатушка располагалась в самом конце коридора, в своеобразном закутке. Общая дверь, отделявшая от основного помещения, и ещё четыре.