где пугнуть, где похвалить,

Где помочь – налог понизив,

где взбодрить – чуть ранг повысив.

Как врагов не расплодить,

как народ благодарить.

Озорна, да весела,

и не только для царя,

жизнь настала в государстве,

с каждым днём светлее в царстве

становится стала вдруг!

Эх! Иди-ка, Ваня, в круг,

да спляши-ка нам своё,

чтоб народное зерно!

Чтоб Снегурочка твоя

с танцем по́ кругу́ пошла,

чтоб лесами, да полями,

через сёла, города,

чтобы танцем удивила

блеск арктического льда!

Даже старые враги

на поклон к Ивану шли

и просили у него

злато, камни, серебро

взять в казну назад по дружбе,

и принять обратно к службе,

чтобы Родине служить,

Царство к жизни возродить.

Даже злостный казнокрад,

плут и жадина Карат

в корне так переменился,

что на службу напросился –

Быть охранником казны

и копить туда рубли –

золотые корабли,

что помчат сквозь времена

Русь к победе торжества!

А Снегурочке забава, от Ванюши ни на шаг,

Если он в санях волшебных вдруг помчится в дальний град,

Как она подмогой верной в санки прыг и с ним парит,

Через царство-государство белой шапочкой блестит.

Не для праздности пустой, для подмоги дорогой.

Для порядка в государстве, чтобы в царстве был покой.

Если где-то, что не так,

иль засел в бумагах враг,

то Снегурочка тогда

посетит сама врага.

Скажет ласково ему:

«Люди шепчут ерунду.

Стал ты на́ руку́ не чист,

как, прости, паршивый глист.

Хочешь стать сосулькой острой?..

Нет?.. Не будь тогда коростой

ты на празднике любви

и загладь свои грехи,

незаметно всё исправь,

подытожь и здесь оставь».

– Как приметила Зима?

– Точно! В дедушку она.

Славна верная супруга

помогала молодцу́

и пока снега стояли

с Ваней билась за страну.

Неотложных дел завал

их бывало заставал

не в перинах, а в пути…

Знай, опять в санях лети,

сквозь мороз, метель и ночь,

чтобы бедному помочь,

и, бывало, уж Ивана

в сон дремота укладёт,

сил уж нет… Да-к тут Снегурка

с лаской к милому скользнёт,

так прижмётся нежно, крепко,

поцелует горячо,

что под шубой, да кафтаном

жаром вспыхнет прямо всё…

Тут уж сон, брат, не возьмёт,

коль Снегурка колданёт.

И-эх, и сладкая любовь

в санках стылых… Страсть метёт!..

Промелькнуло… Не заметил наш Иван такой зимы,

март к концу, апрель уж светит, снег топя́ на куличи.

Бодрый стук капелей частых

и весёлый свист скворца,

вдруг напомнили Ивану,

как на свадьбе, их любя,

вместе с буйным поздравленьем

Солнце с Месяцем, чудя,

тост закончили вопросом:

«Что же будет, как Весна

вдруг нагрянет с плюсом жарким

и Снегурочка твоя

миражом на полюс хладный

улетит, Ванюша, а?»

И Иван вдруг вспомнил ясно,

как недавние враги,

царь Стобед с Каратом гласным

забубнили: «До весны?!

До весны здесь быть Снегурке?!

Ай, светила, хороши!

Солнце с Месяцем, голубы,

жарят, аж до глубины».

– Что, Иван, запьёшься с горя,

коль пройдёт пора Зимы?

– Расплывётся по землице,

лужей стылой красоты

твоя чудная Снегурка,

«царь мой, Ванечка, прости…»

И Иван тут вспомнил ясно,

как Снегурочка тогда,

взяв его за руку, встала

и сказала: «Никогда.

Никогда с любимым Ваней

ни расстанусь я, друзья.

И на Солнышко сердиться

грех, Весна – любви пора.

Всё весною оживает,

просыпается земля,

воздух полон ожиданье

и любви… Не всё-ж зима?!»

– Как придёт пора мне таять и оставить жениха,

Я вернусь к тебе Алёнкой, милый Ванечка, тогда,

Возвращусь, мой Сокол верный, и клянусь уже навсегда,

Потому, как я из плоти буду, Ваня, не из льда.

Появлюсь под звук капели,

Не узнаешь ты меня, но полюбишь, обещаю,

В том поможет мне Весна.

Летних дней горячих, знойных выпьем озорной настой,

А когда наступит снова праздник стужи ледяной,

Я вернусь к тебе Снегуркой, милый Ваня мой, родной.

Вот ответ! Опять по русский!

Был готов загоревать,

но опять, лишь только радость