Стрекочут сверчки и поют цикады, когда ночную трель леса прерывает фраза ведьмы, разрушая эту тихую романтику:

– Что это был вовсе не лев-оборотень, а обернувшийся им один из жрецов.

– Не думаю, что это может быть правдой, – тут же отрезает Рей, стоило Тионе огласить свою догадку. – Да, они могут обращаться в зверей. Но так просто их не убить даже в зверином обличье. К тому же одиночек среди них практически нет: те всегда появляются с напарниками.

– Это мог быть дозорный.

Тиона закатывает глаза, сообщая это так, как будто данная информация само собой разумеещееся. На что Рей тут же нахохливается и дело начинает принимать дурной оборот.

– К чему весь этот спор? – Уточняет Киран, переводя взгляд с Тионы на Рейнольда.

Мне интересно узнать больше об этих страшных жрецах, однако я, как и Киран, понимаю – сейчас эта беседа точно перерастет в жаркий спор и необходимо загасить её искры. Ведь когда ведьма и древний вампир с чем-то друг к другу цеплялись, то расцепить их дальше становится слишком сложно. Даже я бы сказала невозможно.

– К тому, что, если они знали про неё тогда, – ведьма кивает в мою сторону. – То сейчас могут быть в курсе и подавно.

Прошло уже двенадцать лет. Сомневаюсь, что они следили за мной так долго и ничего не предпринимали.

Но свои мысли, конечно, я озвучивать не стала. Лишь поближе придвигаюсь к Кирану, хотя всё ещё стесняюсь показывать таким образом свои чувства к нему.

Герцог в ответ обвивает мои плечи рукой и притягивает ещё ближе. От жара, исходящего от тела Кирана, мне сразу становится теплее. А глупое сердце от близости любимого делает радостный кульбит – и сейчас даже жрецы не смогли бы меня расстроить своим появлением.

– Жрецы настолько могущественны? – Глаза Лили округляются от страха.

Я замечаю, как она в течение этого разговора невольно озирается в поисках жрецов, будто те могут сидеть в кустах в засаде. Но среди нас имеются Ищейка, одна из сильнейших ведьм Саяры, древний вампир и оборотень, да и сама Лили уже не человек. Ей нечего бояться.

«В отличие от тебя, хрупкий человечек,» – шепчет мне подсознание, и эти мысли едким ядом расползаются по телу, благодаря чему я теряю интерес к разговору.

Да, теперь я ведьма. Но даже регулярно занимаясь с Тионой я не знаю толком, как с такими способностями защищать себя и других. И остаюсь обычным человеком, умеющим лишь проворачивать фокусы со сменой внешности. Тем, кому можно свернуть шею, как цыплёнку. Ну или сбросить с обрыва.

Воспоминания о дне, когда меня сбросили в океан, топят на дно ледяным ужасом пережитого страха. От них спасают лишь сидящие вокруг костра близкие.

Да. Именно так. За прошедшие месяцы и даже за пару недель оборотни, ведьма и вампиры стали мне сродни обретённой семье. И я привязалась к ним, как бы наивно это ни звучало, учитывая то, что они не были людьми.

Пока я плаваю в размышлениях, разговор у костра продолжается:

– Не настолько, как ты думаешь. Но гораздо сильнее, чем кажутся, – абстрактно объясняет Рей для Лили, отвечая на её вопрос. При этом он смотрит на меня, чуя смесь моих эмоций, но трактует как страх перед жрецами. – Мы перейдём через перевал Навира в целости и сохранности – об этом уже позаботились. И не стоит лишний раз переживать. Только беду накличете.

Это что, поддержка от Рейнольда?

Обещание «Всё будет хорошо» от сурового и древнего вампира?

Честно – я даже немного опешиваю, так как не ожидала от него ободряющих слов даже в его сдержанной манере. А вот рыжая ведьма, в отличие от меня, никогда не теряется:

– Старая поговорка, – бурчит Тиона, забирая у Джона шпажку с мясом.