Запах никуда не девался. Химозный, разве здесь в горах он казался чище, выкристаллизованным, что ли.

Андрей не очень-то верил россказням чабана. Нет на земле существа, да и быть не может, которое левитирует. Сила тяжести воздействует на любое тело, имеющее массу. Да и выдумать такое… то ли кальмар, то ли каракатица с кучей щупалец… да к тому же оглушает свистом… Это сколько же надо выкурить?

Андрей не боялся шайтанов, опасался реальных хищников, таких как волки. Рашид рассказывал, что они встречаются редко. Стаи небольшие – пять, семь голов, злые.

Так и случается – чего страшишься, то происходит. Андрей заметил, как с горы по снегу катятся темные камни. Он остановился, приложил руку ко лбу, пристально вгляделся. Семь волков бежали по склону к ним большими скачками. Проваливаясь в снег по брюхо, затем выпрыгивали и снова проваливались.

– Макс, – сказал он строго, – топаем вон к тому лесу, – рукой махнул вправо в сторону деревьев. Присыпанные снегом, угрюмые, замерзшие, они стояли вразбежку, но из-за уцелевших листьев пушистые. Просветы заполнял высокий кустарник.

– Давай живее, Макс, – сердился Андрей, то и дело взглядывая на приближающихся хищников. Сомнений не было, волки собрались по их души. Мальчишка широко расставлял ноги, неуклюже передвигался на широких опорах. "Бродят бешеные волки по дорогам скрипачей", – всплыла в голове строка из когда-то заученного стиха Гумилева.

– Па, – проговорил Максим, задыхаясь и останавливаясь, – у тебя же ружье. Убей их.

– Беги! – гаркнул Андрей, выкатил злые глаза.

Мальчишка испугался и побежал.

– Давай, Макс, быстрее. Быстрее, – подгонял отец.

Максим бежал изо всех сил. Рюкзак трясся за плечами, звякал и бил по спине. Плетеные опоры, хотя и были предназначены для передвижения по снегу, все же притапливались. Он дважды падал, поднимался, снова бежал. И силы были, но из-за рыхли, теплых одежд сковывающих движения, постоянно сползающей на глаза шапки все происходило, словно под водой, словно в бредовом сне  – непростительно медленно и вязко.

Максим упал в очередной раз. Сильная рука схватила за шиворот, рывком поставила на ноги:

– Беги! – раздался над ухом голос отца, а несколько секунд спустя прогремел выстрел. Как же Максим хотел услышать предсмертный вой или хотя бы визг раненого зверя. Второй выстрел и опять ничего. "Мазила", – без злобы констатировал Максим. Вдруг осознал, что уже без снегоступов, что проваливается по колено в снег и что неимоверно трудно.

С хрипом, задыхаясь, на подгибающихся ногах, он вклинился в озябшие, присыпанные снегом кроны. Вмороженные в лед зеленые листья бились друг о друга и звенели. Снег с ветвей падал на раскрасневшееся лицо мальчика, тут же таял. От холода перехватывало дыхание, а потом пришла мысль: «Почему он не стреляет? Патроны еще есть».

Максим обернулся. Отец стоял в метрах двадцати позади с переломленным ружьем и вставлял патрон в патронник. Как же медленно он это делал, складывалось впечатление, деревянными пальцами. Андрей постоянно вскидывал голову и смотрел на зверей. Скачками по глубокому снегу волки быстро приближались. Грохот выстрелов их не остановил. А судя по расстоянию, Андрей их пугал. Попасть с двухсот метров нереально.

Немного переведя дыхание, Максим выставил вперед руки, пошел сквозь замороженные ветви дальше в лесок. Раздался выстрел, за ним второй. На этот раз с последствиями – жалобный визг и скулеж огласил округу. Максим обернулся. Не увидел, что творится позади. Сверху водопадом сыпался снег, ветви сомкнулись, словно штора.

На четвереньках он выполз на поляну. Где-то потерял шапку, ее место занял сугроб. По лицу стекали талые дорожки. Отчаянным взглядом прыгал по деревьям, кустам, высматривая путь. «Когда же перезарядится?».