Но успокаивать роженицу было поздно. На её крик со всех концов лечебного отсека уже бежали врачи и те, кто ожидал рождения необычного ребенка.

Девочку передали молодой матери. Два санитара, по выправке которых было понятно из какого они ведомства, скрутили за спиной руки медсестры.

Пожилой военный, как и все, в белом халате поверх мундира, подошел к кровати Лины:

– Почему вы кричали? И как понимать ваши слова?

Прижимая к груди новорожденную дочь одной рукой, другой Лина указала на медсестру:

– Она ведьма!

– Да с чего вы взяли? – усмехался военный, – Какие-то сказки вы нам рассказываете.

– Я вижу. И это не сказки. У неё аура черная, – Лина перевела взгляд на еще одного врача, – и вот она ведьма. Только аура у неё розовато – голубая. Отчего так – я не знаю.

Руки врача, на которого указала Лина, так же немедленно скрутили за спиной. Девушка не заметила, как в суматохе вызванной её откровениями из кабинета выскользнула еще одна врач и двое военных.

***

Время Лины было поровну разделено между уходом за дочерью и учёбой. Казалось, что она словно очнулась от летаргического сна, на который было похоже бодрствование последних лет. За год она одолела программу педагогического института, а за два последующих – закончила медицинский.

Маленькая Аврора, а именно это имя дали девочке, была точной копией матери. Как внешне, так и по поведению. К трем годам девочка уже бегло читала, и всё её внимание поглощали герои книг.

Вскоре Авроре наскучила художественная литература, и девочку начали обучать школьные педагоги, удивляясь тому, что этот ребенок словно считывает информацию и знания прямо из их мозга, настолько легко, что называется, на лету, она впитывала новое.

А за Лину всерьез взялись военные. Беседами, больше похожими на допросы, начинался и заканчивался каждый день. Вскоре, кураторы перестали скептически относиться к её видению людей и нелюдей.

Когда одна из ведьм после нескольких допросов с пристрастием, была вынуждена признать свою сущность и рассказать о мире, из которого прибыла, о том, как осуществился переход, к словам Лины стали прислушиваться, и она получила разрешение на свободный выход в город, чтобы иметь возможность видеть и опознавать иномирцев.

Искались и находились возможности использования в целях обороны страны сил и умений тех, кто по какой-то причине избрал для себя жизнь на Земле. Если иномирец не хотел рассказывать о том, что ему доступно в отличие от людей, то на помощь приходила Лина, скрыть от которой было невозможно почти ничего. Почти ничего и почти никому.

***

Лина уже давно не только работала с военным ведомством, но и занималась с ребятишками, которых привозимых в интернат каждый год. Она помнила, как тяжело ей давалась разлука с семьей, и старалась ободрить малышей, как могла. Дети, чувствуя в ней «свою», тянулись к молодой женщине и раскрепощались, раскрывались в её присутствии. Лина начала подумывать, чему же именно она хотела бы посвятить себя – медицине или педагогике, и пока не могла дать точного ответа.

***

В Город у Моря ребятишек в сопровождении воспитателей и «надсмотрщиков» от военного ведомства привезли на однодневную экскурсию. Предполагалось, что дети отдохнут на побережье, искупаются в теплом море пару раз и в этот же вечер отправятся обратно в интернат.

Лина, как всегда, воспользовалась своим правом прогулки в одиночестве.

Её никто не сопровождал, никто за нею не надзирал, никто ничего не опасался и не ждал от молодой женщины ничего дурного, никаких неожиданностей, которые могут не понравиться её кураторам. По – иному быть просто не могло.