Я есть Зверь. Мои глаза горят желтым огнем, из раскрытой пасти капает слюна, стекая по длинному языку. Я вспоминаю про поезд и про то, что мы должны были кого-то найти, бегу на вокзал.

Город напоминает грязного лохматого бродягу и любит таких же, как он. Ему нравится рассказывать мне о том, что и где творится, предупреждать об опасности, подсовывать узкие темные улочки, скрытые от посторонних глаз. Он обнимает меня, как любимого ребенка, и шепчет: «останься».

Улицы помнят всю его историю, пересказывают водосточными трубами, запечатывают скрытые шепотки в стенах домов, вкладывают крошечные послания в трещинки на асфальте. Надо уметь слушать, чтобы их понимать. Как это делает Сумрак.

Здания жмутся друг к другу серыми спинками, рыжие крыши прячут в себе белых голубей. С высоты птичьего полета Город совсем другой. Там, наверху, как будто больше света, больше воздуха, все делается более ярким и сказочным. Наверное, поэтому Пит выбрал небо. И поэтому Кошка ему завидует. Ей тоже хочется видеть Город другим. И ей кажется, что она сама так станет легче, и, наконец, сумеет оторваться от того, что каждый день тянет ее вниз.

Я на вокзале. Мы напрасно считали, что тут давно уже никого нет. Судя по запаху, кто-то здесь обитает. И сейчас этот кто-то прячется в пустом здании и следит за мной сквозь грязное стекло. Ему страшно и любопытно одновременно, – он впервые видит Ночного Охотника так близко.

Бегу по вагону, принюхиваюсь к каждому сидению и под ними, ищу нужный след и, наконец, нахожу. Он рассказывает мне о своей хозяйке, больше, чем может рассказать о себе человек в первые минуты знакомства. Я знаю ее примерный возраст и образ жизни. Я мог бы знать ее болезнь, если бы такая была, но девчонка абсолютно здорова. Она приехала с одной сумкой, в которой помимо всего прочего везла булочки, щедро сдобренные ванилью.

След свежий и очень четкий. Бежать по нему легко. На остановке она топталась долго, видимо, ждала трамвай. Затем к ней подошел пожилой мужчина, я чувствую запах валерианки и мерзкого одеколона, который заставляет меня чихать. Он сказал ей то, из-за чего она решила идти дальше пешком, не дожидаясь транспорта.

Бегу по широкой освещенной улице. Фонарные столбы через каждые три метра. Это не очень хорошо. Если меня сейчас увидят люди, криков будет до самого неба. Тут же поднимут полицию и за любым поворотом меня будет ждать заряженный ствол. Знаем, проходили. Поскорее бы девчонка свернула в темные закоулки.

Останавливаюсь у лужи, чтобы попить, бегу дальше. Мне все проще находиться в звериной шкуре. Лапы мягко пружинят, уши мгновенно реагируют на любой звук, глаза видят одинаково хорошо при свете и в темноте.

Я на западной окраине города. Это старый район, тут нет новостроек, много деревьев и зелени. Чуть дальше начинается частный сектор, в котором последние свои дни доживают древние срубы. В этих местах заправляет Лекарь. Ему нравится, что эти районы расположены далеко от Питбуля, и что их люди редко пересекаются. Нравится тишина и относительное спокойствие. Он старается не ввязываться в драки, его привлекает наука, если можно так выразиться. Он большой фанат химии. Я скептически отношусь к тем жидкостям и порошкам, что он создает, но вот «Крысиная Смерть» пришлась мне по вкусу. Отличное сорокаградусное пойло! И еще ни разу у меня не было с него похмелья, а вот фантастические сны с галлюциногенным эффектом были. Да, отличное пойло!

Именно в этот район отправился Сумрак, когда мы решили разделиться. След девчонки привел сюда и меня. Интересно, он нашел ее раньше, чем местные? Вскоре я узнаю ответ. Он ударяет в нос стойким запахом трав и настоек. Люди Лекаря встретили ее, и повели к своему Смотрящему. Это плохо. Теперь он может заявить на нее свои права, хотя никаких прав у него на самом деле нет. Ни у кого нет на нее прав, потому что она пригнала сюда на чертовом поезде!