Пошарив по карманам, я не нашёл ни документов, ни телефона. Было понятно, кто их забрал.

Осмотревшись, я распахнул форточки, чтобы хоть как-то подышать свежим воздухом, не считая, что он пропитан навозом. Несмело я подошел к кровати, тщательно осмотрел ее со стороны и прилег. Я повернулся на левый бок и поджал колени. Чтобы хоть как то оправиться от шока, я попытался поспать.

Уже к вечеру меня разбудил Салман. Я открыл глаза.

Я все еще здесь.

Как бы я хотел, чтобы это был всего лишь страшный сон, но это не так.

– Который час? – спросил я, приподняв голову с подушки.

– Около восьми. Я принес тебе еды и обувь. Как закончишь, я буду тебя ждать на улице.

Я взглянул в окно. На улице серело. Я привстал и опустил ноги на пол. Ладонями я потер мятое лицо, пытаясь его расправить.

Салман ушел, а я кинулся к столу. Меня одолевал жуткий голод, я готов был съесть быка целиком. На столе лежал пакет с едой. В нем я нашел лаваш, сыр и бутылку молока. Выглядело это все не так уж аппетитно, но мой желудок был готов переварить все.

Я надломил небольшой кусочек сыра и положил себе в рот. «Немного солоноват и на зубах скрипит, словно резина», – сделал я заключение, будто эксперт по еде. Конечно же, мне не приходилось есть что-то подобное. Мой ужин всегда состоял из первого и второго, и ко всему ещё горячий кофе, а тут такое.

– Ну и гадость! – возмутился я, тщательно пережевывая сыр.

С трудом проглотив так называемый сыр, я открыл молоко. Оно было холодным. На удивление молоко оказалась очень вкусным, с лавашем пошло как надо.

После того, как я закончил с ужином, я надел пыльные калоши, которые мне принес Салман, и вышел на улицу. Я набрал в легкие побольше воздуха и шумно выдохнул. Я огляделся. Поблизости никого не было. Я направился к выходу. Но как только я подошел к калитке, которая едва держалась на одной петле, меня окликнул Салман. Я не спеша обернулся на голос. Он махнул мне рукой. Тут же мне в голову пришла мысль убежать. Но куда? Я даже не знаю, в какую сторону мне мчаться. Несколько секунд я раздумывал, но все же решил подойти к Салману. Он сказал, что сейчас пригонят овец и ему нужна моя помощь, чтобы загнать их. Мы прошли к длинному кирпичному строению, которое было огорожено металлическими прутьями. От всего этого я был далек, я не понимал, для чего здесь эти постройки. В моей жизни не приходилось видеть ничего подобного.

– Это кошара, – пояснил Салман. – Здесь живут овцы, а с другой стороны коровник. Тебе туда не нужно ходить. Там свой чабан.

Я сделал вопросительное выражение лица, так как слово «чабан» для меня не знакомо, и тогда я уточнил:

– Кто это?

Салман усмехнулся и воскликнул:

– Пастух. Ты что первый раз слышишь это слово?

– Первый раз, – ответил я, не меняя мимику на лице. Я уверен, этим словом он назовет меня.

Мы подошли к воротам и распахнули их. Долго ждать не пришлось, вскоре появились овцы. Их было очень много. Они надвигались на нас, словно черная туча, оставляя после себя плотный занавес пыли. Я хотел сосчитать, но сбился уже на десятой. Они бежали кучкой, перемешиваясь друг с другом, издавая привычный для себя звук: «Бее».

После того, как пыль немного рассеялась, в ней проявился силуэт. Это и был пастух, или, как пояснял Салман, «чабан». Мужчина лет пятидесяти, в рваной одежде и с темной кожей. Он плелся позади стада, едва перебирая ногами. Он был худощав, словно у него рахит. Я хотел подойти к нему и поговорить с ним, но Салман словно прочитал мои мысли, предупредил, чтобы я не заводил с пастухом разговор, иначе я буду наказан. Я спросил почему, но Салман промолчал. Пока мы закрывали ворота, пастух пропал из виду. Словно исчез.