Но как это может нравиться? Разве эта грубость и жестокость могут нравиться? Он обращается с ней так, словно ненавидит всем своим существом. Хочет убить, порвать, превратить в кашу её внутренности.

И снова бешенный ритм. Такой быстрый, чёткий и глубокий, что звуки шлепков сливаются воедино. Визг девушки тоже становится непрекращающимся. Она хочет отстраниться, отползти, но он удерживает её за волосы и бедро. Не сбавляет, не отпускает. Сам не издаёт ни звука. Валит на живот, опирается от её головы руками с двух сторон, не останавливаясь ни на секунду. Ножки кровати скребутся о паркет, металлический каркас скрипит. Теперь Её вопли глушатся простынёй. Не сразу понимаю, что происходит. Он резко сбавляет темп, и я замечаю, как её ноги, охваченные судорогами, сильно трясутся.

На мгновение на смену шоку от происходящего приходит испуг, потому что трясёт её как-то странно. Может, у неё приступ эпилепсии?!

Но нет. Когда Мик резко поднимается с кровати, она сползает на пол следом. На колени перед ним. Мик стоит лицом ко мне. На его лбу поблёскивают капельки пота. Тело тоже мерцает влажностью, выделяя ещё больше кубики пресса и косые мышцы живота…

Я сглатываю, медленно поднимаю взгляд от двигающейся макушки девушки, Его часто вздымающейся груди и… дёргаюсь всем телом. Резко выдыхаю остатки воздуха, словно меня ударили в грудь.

Он смотрит на меня в упор. Так спокойно, будто всё это время знал. Знал, что я смотрю. Как поглощаю глазами каждое движение, а ушами каждый звук. Мои веки дрожат, но я всё ещё не могу моргнуть. Или отвести взгляд. Тело вспыхивает снова и снова от смеси непонятных чувств.

Он хватает девушку за волосы и толкается бёдрами. Она давится, хрипит, а Он продолжает вбиваться членом уже в её рот. При этом смотря на меня. Только по тому, как заострились его скулы, можно понять, что он что-то испытывает сейчас.

Резко он поворачивает голову вбок, будто услышал какой-то звук, а я в этот момент рывком отстраняюсь и прижимаюсь спиной к стене. Даю себе три секунды, чтобы захватить ртом побольше воздуха, а затем пулей залетаю в свою комнату.

Мечусь взглядом по мраку, не понимая, что нужно сделать. Включить свет. Да…

Нет, нельзя! Есть шанс, что он пьян и может подумать, что я в дверном проёме ему померещилась. Нельзя сдавать себя полоской света под дверью. Я сплю…

Надо притвориться, что я уже сплю. А если он сейчас ворвётся сюда?! Что мне делать?!

Экраном телефона подсвечиваю пространство. Кровать в том же состоянии, в каком мы её оставили, когда выходили. Вика здесь нет.

Всё ещё задыхаясь, я бегу в ванную комнату. Благо она прилагается своя к этой спальне. Захлопываю дверь и быстро закрываюсь на щеколду. И только тут могу более или менее облегчённо вздохнуть. Подбегаю к мраморной раковине и, опираясь о неё ладонями, смотрю на своё отражение в прямоугольном зеркале.

Щёки красные, зрачки расширены, рот приоткрыт из-за частого дыхания. Губы сухие до невозможности, а завитые на кончиках волосы торчат в разные стороны.

Встряхиваю головой и быстро умываюсь. Не знаю зачем, ведь сразу после я снимаю кардиган, купальник и забегаю под душ. Только под потоком тёплой воды мои мысли вновь обретают какую-никакую форму и объём.

Главная из них: где Вик?

Уже лёжа на кровати, замотавшись до подбородка пуховым одеялом, я думаю, думаю… Трезвость оставляет за собой осознание. От неё меня трясёт. От стыда, сокрушения, страха. И не могу понять, почему мне так страшно. Может, потому что теперь я тоже видела. Всё. И я не смогу отрицать. Не смогу себя оправдать, если он что-то скажет. Мне кажется, я даже слова произнести не смогу, но при этом мои глаза выдадут меня с головой. Покажут всю мою подноготную. Где будет мой интерес. Моё возбуждение от увиденного. Мне стыдно даже перед самой собой. И это не сравнить с теми ощущениями, что я испытывала, когда всё видел Он.