Этот наказ кажется мне странным, но я и не планировала ничего пить. К тому же от пережитого стресса кусок в горло не лез.

Я уточнила:

– Какой танец мне исполнять?

– Тот, которому вас учили последние недели. Запомнила маску?

– Да.

– Хорошо, тогда пойдем. Будем молиться, чтобы тебя в этом не узнали.

Служанка отпирает ключом дверь и выглядывает в коридор, озираясь по сторонам. Удостоверившись, что никого нет, она выводит меня из комнаты, предварительно захватив с собой атласные перчатки, которые потом передает мне.

– Надень. Сейчас я проведу тебя обратно, а дальше – как договаривались. Готова?

Я киваю, закусывая губу от волнения, и надеваю на руки перчатки. Да поможет мне Ночь быть сегодня неузнанной!

До зала мы доходим так быстро, что я даже не успеваю внутренне собраться. Когда служанка отворяет двери, я теряюсь и понимаю, что уже слишком поздно. Чувствую на своем лице покалывание, с которым магия меняет мои черты.

Неузнанной. Неузнанной. Неузнанной.

Сердце стучит в груди как бешеное. Нет! Нет, нет, нет!

Я не знаю, как заставить магию изменить мою внешность. Вот бы она вернула мои настоящие черты лица… Но как бы я выглядела взрослой? Каким было бы мое отражение в зеркале?

Страх сковывает внутренности, когда блеск ламп и хрустальных люстр ослепляет меня, заставляя прикрыть глаза рукой. Служанка подталкивает меня в зал, напоследок шепча:

– Помни: ничего не пей и больше ни с кем не танцуй. – И закрывает двери за моей спиной, отрезая путь к отступлению.

Наконец, я расправляю плечи и принимаю свою судьбу.

Оказавшись в зале усадьбы во второй раз, я ощущаю себя немного иначе. Вижу блеск и шик помещения уже не с позиции жертвы, у которой потели ладони. Больше не чувствую себя оленем, которого выслеживает хищник, пригибаясь к земле.

«Там ты была рабыней, а сейчас тебе надо выйти в зал с достоинством госпожи. На тебе не самое броское платье, но это и не требуется. Главное держись уверенно и по-взрослому», – вспоминаю слова служанки и стараюсь откинуть назад все страхи.

Все еще не веря в происходящее, я прохожу вглубь зала и чувствую на себе несколько заинтересованных взглядов. Музыкант играет на рояле восхитительную мелодию, пока гости наслаждаются вином из тончайших хрустальных бокалов. Слуга предлагает напиток и мне, но я отказываюсь, держа в памяти запрет на питье и еду. Он слегка удивляется, и потому мешкает. Я тем временем замечаю, что напиток в бордовых бокалах более вязкий, нежели вино.

Что же они на самом деле пьют?

Не успеваю я задуматься над вопросом, как мимо дефилирует графиня, отчего мое глупое сердце сжимается от волнения. К счастью, она меня не замечает и приближается к группе аристократов, среди которых я замечаю его. Я сглатываю и перевожу взгляд на лестницу, с которой совсем недавно спускалась в качестве лота. Вижу, как в зале вальсируют рабы, проданные богачам за приличные деньги. Все они, как и говорила служанка, одеты не по моде Ладоргана и в этих тонких платьях похожи на ночных бабочек: для знатных дам новые веяния задают пышные платья, высокие прически и туго затянутую в корсет талию.

Кстати, о корсете. Я морщусь от непривычного ощущения сдавливания в районе грудной клетки и живота, надеясь, что не выгляжу глупо, ведь я не видела себя со стороны.

Пытаясь отвлечься от мыслей, я начинаю рассматривать лепнину, бархат и роскошь мероприятия, на которое попала. Вопросы продолжают роиться у меня в голове, и я осознаю, что не знаю, как начать с ним беседу. Как вообще к нему подойти? Я ведь выросла в деревне и мало что знала о манерах, а из детства помнила еще меньше. Поэтому сейчас жалела, что была слишком глупой и не расспросила у служанки, как себя вести. Оставалось лишь уповать на несколько уроков изящных манер, которые перед аукционом преподала нам графиня. Но я точно помнила из правил хорошего тона, что приглашать на танец должен он, а не я.