– Ты думаешь, оно полезет за нами? – спросила я.

– На свет?

– Ага.

– Вряд ли. Но давай не будем выяснять.

Я согласилась. Солнечный свет заливал гостиную. Такой реальный и теплый. Крик, темнота, зомби – все это казалось ненастоящим при свете дня. Химеры, исчезающие, когда наступает утро. Но я-то знала, что это не так.

Я открыла наружную дверь спокойно, не торопясь. Разве я чего-то боюсь? Но я прислушивалась – прислушивалась так внимательно, что слышала шум крови в ушах. Прислушивалась к чавкающим звукам погони. Тишина.

Антонио по-прежнему был на посту. Может, предупредить его о кошмаре, что гнался за нами по лестнице?

– Ну как, трахнули зомби внизу? – поинтересовался Антонио.

Не стоит предупреждать старину Тони.

Мэнни сделал вид, что не услышал, а я посоветовала:

– Спустись и трахни себя в задницу.

Антонио только крякнул.

Я спустилась с крыльца. Мэнни шел рядом. Антонио не достал оружия и не стал в нас палить. Удачно денек начинается.

Маленькая девочка на трехколесном велосипеде остановилась рядом с машиной Мэнни и смотрела, как я забираюсь на пассажирское сиденье. Я взглянула в ее карие глазки. Лицо девочки было почти черное от загара. Ей было не больше пяти.

Мэнни уселся за руль, завел мотор, и мы поехали. Девочка смотрела нам вслед. Перед тем, как мы завернули за угол, она снова принялась ездить туда-сюда по тротуару.

Кондиционер нагнетал в машину холодный воздух. Мы ехали через жилые кварталы. Улицы были пусты. Все на работе. Во дворах играли детишки. На ступеньках сидели мамаши; ни разу не видела, чтобы с детьми оставались отцы. Все в мире меняется, но не настолько. Мы с Мэнни молчали. Это было неловкое молчание. Натянутое.

Мэнни украдкой взглянул на меня краем глаза.

Я откинулась на сиденье, и ремень безопасности вдавил пистолет мне в живот.

– Итак, – сказала я, – когда-то ты приносил в жертву людей.

Мне показалось, что Мэнни вздрогнул.

– Ты хочешь, чтобы я солгал?

– Нет, я хочу не знать. Я хочу жить в благословенном неведении.

– Ничего у тебя не получится, Анита.

– Я уж вижу, – сказала я. Я поправила ремень, чтобы пистолет не врезался мне в тело. Совсем другое дело. Если бы только все остальное можно было бы так же легко поправить.

– И что же мы будем делать?

– С тем, что ты теперь знаешь? – Мэнни посмотрел на меня. Я кивнула. – Произнеси неистовую обличительную речь. Скажи, что я злобный ублюдок.

– Не вижу в этом особого смысла, – сказала я.

Он взглянул на меня внимательнее:

– Спасибо.

– Я не сказала, что ты поступал хорошо, Мэнни. Я просто не собираюсь на тебя орать. Пока, во всяком случае.

Нас обогнал большой белый автомобиль, набитый темнокожими подростками. Их стереосистема вопила так оглушительно, что у меня закачались зубы. У шофера было плоское лицо с высокими скулами – как ацтекская маска. Наши глаза встретились, и он губами изобразил поцелуй. Остальные громко расхохотались.

Вздохнув, я подавила желание сделать в ответ непристойный жест. Не нужно подзуживать этих щенков.

Они свернули направо. Мы поехали прямо. Слава Богу.

Мэнни остановился на светофоре. У светофора был указатель «40-я Западная». Двести семьдесят миль до Олив и короткая прогулка к моей квартирке. Час сорок на все. Ерунда – но не сегодня. Сегодня мне хотелось поскорее избавиться от общества Мэнни. Мне нужно было подумать. И решить, как же быть дальше.

– Поговори со мной, Анита, пожалуйста.

– Клянусь Богом, Мэнни, я просто не знаю, что сказать. – Правду; друзья должны говорить друг другу исключительно правду. Угу. – Мы знакомы уже четыре года, Мэнни. Ты хороший человек. Ты любишь свою жену и детей. Ты спас мне жизнь. Я спасла жизнь тебе. Я думала, что знаю тебя.