Долго пили, работу забросили, да на это смотрели тогда спокойно. Если нутро у человека горит, а душа широкая, то кто осудит?

Обычный российский город на пару сотен тысяч жителей. Какой? Да неважно. Обычный судебный процесс. Что совершил обвиняемый? Какая разница, важно, что виновен. Подсудимый дал признательные показания, вина явная. Неожиданностей быть не должно, рутина, тоска. И тут на судебном заседании адвокат вытаскивает «из рукава» медицинское заключение о том, что его подзащитный страдает «неизлечимой алопецией второй степени». Заключение официальное, выдано авторитетной клиникой. Перед законом все равны, кому, как не судье, это знать? Но судья тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Есть такой термин в юриспруденции – «Argumentum ad hominem», что означает перенос акцента спора с предмета обсуждения на оценку личности участника. В нашем случае это была попытка адвоката привлечь внимание к тяжёлому состоянию обвиняемого и призвать суд к милосердию и состраданию. Попытка удалась. Высокий суд с учётом заболевания подсудимого назначил ему вместо реального срока наказания условный. Пусть лечится и живёт, много ли ему осталось с такой грозной болезнью.

Спустя некоторое время вынесший приговор судья нашёл время и любознательно стал разбираться в медицинских терминах. Алопеция, которой страдал подсудимый, оказалась ничем иным, как тривиальным облысением, плешивостью, свойственной большинству представителей сильного пола.

Бартер или, проще говоря, обмен товара на товар в научно-исследовательском институте был налажен. Нужна какая-нибудь деталь для эксперимента – идёшь в институтскую мастерскую и заказываешь. Получаешь выполненный заказ и в благодарность вручаешь исполнителю дозу спирта. Всё просто, формальности излишни.

Казус возник, когда старший научный сотрудник одной из лабораторий заказал деталь и уехал, указав, кому выполненный заказ отдать. К вечеру приходит работник с исполненным заказом в лабораторию, а там ждёт его другой научный сотрудник, только младший. Деталь принял, колбу из стенного шкафа извлёк, в стакан налил. Опрокинул работник стакан, рот вытер и спрашивает: «Ты чем напоил?» Понюхал младший научный сотрудник колбу и обомлел: ацетон! Бросился к стенному шкафу, а там ещё и другая колба, уже со спиртом. Он к работнику: «Давай скорую вызовем!» Тот: «Не надо скорой, ты мне спирту дай». Налили спирту стакан с верхом, без меры. Выпил работник и его, рот вытер и ушёл. Младший сотрудник шефу позвонил, доложил. Тот в гневе зашёлся, взволновались оба, а что сделаешь? Шум поднимать ни к чему, да и как? Еле утра дождались, прибежали в цех, там работа рано начиналась. Глядят, живёхонек работник, у станка стоит, точит. К нему подбежали: «Как себя чувствуешь? Было ли что?» Тот отвечает: «Нормально. Только вот жена сказала, что пахнет от меня необычно». Ну это и понятно: обычно спирт, а тут такой коктейль.

С переходом страны на рыночную экономику возможности отдельных наших граждан увеличились многократно. Сообразно этому в столице стремительно выросло количество автомобилей. Водители и пешеходы даже слегка «потеряли берега», оказавшись не в состоянии разобраться в изменившемся движении на московских улицах.

Никита, водитель со стажем, москвич и интеллигент, ехал по неширокой и не очень оживлённой улице столицы. Далеко впереди на нерегулируемом переходе пожилая женщина явно вознамерилась, но не решалась перейти дорогу перед машинами, шедшими беспрерывным потоком. Подъехав, Никита свой автомобиль остановил, позволяя женщине пройти. Та стояла. Никита гуднул – тот же результат. Никита мигнул фарами – всё равно стоит. Тогда Никита опустил стекло и, не обращая внимания на скапливающиеся позади автомобили, высунулся в окошко и сказал, приветливо улыбаясь: «Что же вы стоите? Пожалуйста, проходите». Со словами «Совсем дурак, что ли?» женщина подняла руку и покрутила пальцем у своего виска. Никита оказался сообразителен, понял сразу и внутренне согласился: «Да, он дурак».