— Хреново. Меня выперли вон. Сказали, без цацек нельзя.

Мы одновременно глядим друг на друга, прищурив глаза. То, что она сказала, правда? По Аниному смеху я вскоре понимаю, что опять попалась на ее удочку.

— А, так это шутка?

— Что именно? Что меня выперли или то, что я неформал?

— А разве ты не готка?

— Да нет, конечно! — улыбается Аня. — С чего ты вообще взяла?

Окидываю соседку взглядом с ног до головы. Она, как и пару дней назад, одета во все черное, только вместо юбки — джинсы, а вместо футболки — водолазка.

— Да брось. Так много кто ходит, но это же не значит, что они все неформалы. Это просто цвет моего настроения.

Ее отсылка заставляет меня ухмыльнуться.

— То же самое могу сказать о твоих догадках по поводу «типичных журналистов», — пользуясь ситуацией, напоминаю ей я.

— Значит, мне не быть Шерлоком. И тебе тоже.

Щелкаю пальцами, соглашаясь с ее высказыванием, и продолжаю слушать музыку.

Несмотря на жестокий и порой несправедливый мир вокруг, я была спокойным человеком, миролюбивым. Но, как и у каждого, у меня имелись недостатки. Пожалуй, главный из них — быстрая привязка к людям. Если мне кто-то нравился, то я немедленно хотела знать о нем все. Сама я не считала эту черту какой-то неправильной, просто люди ее таковой обозначили. Казалось бы, что плохого в том, что ты пытаешься узнать человека? Но я делала это неумело, с напором и необоснованной наглостью. Мне хотелось знать всю подноготную прямо здесь и сейчас. Но так не бывает. Зачастую людей отпугивает подобное поведение, действует обратно пропорционально — они перестают тебе доверять, ведь излишнее любопытство настораживает.

Аня очень мне симпатизировала. В ней проглядывала диковинка, и поэтому я изо всех сил старалась не наседать. Решила вообще не расспрашивать о чем-то большем. Никаких вопросов, кроме как о любимом актере, Аня бы от меня не услышала. По крайней мере, в ближайшее время. Но менять свои привычки очень трудно, особенно когда не знаешь, достоин ли этот человек тех усилий, которые ты прикладываешь, чтобы изменить себя. И все-таки я решила рискнуть. Я не слепая и прекрасно вижу, что у Ани проблемы, в которые она не торопится меня посвящать.

В школе я никогда не была на виду, не была ни красоткой, ни козлом отпущения. В старших классах застряла где-то посередине и чувствовала себя вполне комфортно. Глядя на Аню, я понимала, какая сторона в ее случае перевешивала, и мне нестерпимо хотелось помочь, но я не знала, как именно. Да и Аня не позволяла копнуть глубже. Пока.

— Знаешь, когда я была маленькой, мы с мамой как-то гуляли, — внезапно откровенничает Аня, — и нам навстречу шла толпа молодежи. Они выглядели очень странно, потом мне объяснили, что они были не трезвы. Со мной рядом шла мама, и я не боялась их, но внезапно один из них подбежал ко мне, посмотрел прямо в глаза и сказал: «Не повторяй наших ошибок». Думаю, у меня случилась психологическая травма, потому что я это помню по сей день. Но суть в том, что я хотела следовать его совету, но не знала, что он означал.

Я точно знала, что не стоит лезть в душу Ани, пока она сама не захочет поделиться со мной секретами. И, кажется, этот момент наступил — она рассказала кое-что личное. Это вознаграждение за терпение. По крайней мере, мне хочется в это верить.

— А сейчас знаешь? — спрашиваю я и задумчиво смотрю на нее.

Как только я проявляю эту заинтересованность, Аня словно приходит в себя и понимает, что опять сболтнула лишнего. Она поднимается с кровати, попутно вырывая наушник из моего уха.

— Кажется, да, — поспешно отвечает она. — Думаю, его слова означали, что не стоит напиваться до степени отключения сознания и творить непонятно что. Иначе проснешься и ничего нельзя будет изменить. Останется только ненависть. К себе. И ко всем.