– А я – тренер по вольной борьбе в детской юношеской спортивной школе.

– Вау! То‑то, я смотрю, вы весь из мышц состоите, – сказала Алина с нотками уважения в голосе, а ее родственница, как мне показалось, заинтересованно взглянула на меня. – Люблю физически развитых людей. А вы почему один приехали на отдых?

Я посмотрел на пришедшего на пляж Люстрина, который остановился у одного из зонтиков со свободными лежаками и махнул мне рукой в знак приветствия. Я тоже махнул ему в ответ и повернулся к Алине:

– Не люблю шумные компании, мне нравится одному отдыхать.

– А как же жена, дети? – задала коварный вопрос девушка, явно желая выяснить мое семейное положение.

Люстрин поднял сложенный каркас зонта с тентом, расстелил на лежаке полотенце, положил на него пляжную сумку, потом снял с себя шорты, майку, обувь и босиком направился к морю, виляя оттого, что не привык ходить по песку, задом, как оказалось довольно крупным для мужчины его комплекции.

– Холост я, вернее, разведен, – не стал я лукавить.

– Понятно, – действительно ли удовлетворенно или мне так просто почудилось, сказала Алина, и задала мне следующий вопрос: – Ну, и как вам здесь?

Тело ее почти высохло, вода осталась лишь в ямочках у ключицы и, когда девушка опустила руки, несколько капелек сбежали из них и скатились по шелковистой коже в ложбинку между грудей, обтянутых верхней частью крохотного бикини сиреневого цвета. Я невольно сглотнул – хотелось бы мне провести языком по этой великолепной коже, слизнуть капельку морской воды, несмотря на то, что она была горько-соленой.

– Отлично, – признался я. – Меня все устраивает.

Свободных мест на пляже становилось все меньше и меньше, а народ все прибывал и прибывал. Кое‑кого из отдыхающих я уже знал. Из столовой, размахивая сумкой, к морю шла большеротая девица, она как‑то неласково посмотрела в мою сторону, но не подошла, очевидно, из‑за того, что я находился в компании с Алиной, продефилировала мимо и устроилась на лежаке, в стороне от меня. Невдалеке справа, ближе к ограждающему территорию забору, который уходил прямо в море, я заметил «селадона» Николая Гуляева, а почти у самой кромки воды внизу – врача Галину Студенцову. Она явно уже давно была здесь, но я только сейчас обратил на нее внимание. А вот к женщинам направился Валерий Замшелов собственной персоной, в своей летней сетчатой шляпе и прикольном пляжном костюме, состоящем из шорт и рубашки пижамной розоватой расцветки. Действительно, «ба, знакомые все лица!», Михаила Бурмистрова только не хватает. Но не все друг другу были рады. Алина, заметив Замшелова, как‑то скисла, и я понял – общество бородатого не очень‑то нравилось ни ей, ни ее тете. Но тому все нипочем, шел и улыбался расположившейся на лежаке Надежде, которая пока его не замечала, и Алине!

Терпеть не могу прилипал. У них нет ни гордости, ни чувства собственного достоинства. Их сначала вежливо отшивают, но они бывают настойчивы и продолжают липнуть, тогда от них уже пытаются отделаться явно и открыто, но они не отстают, в таких случаях приходится их откровенно посылать подальше или… сдаться на их милость. Ну а если все же удается отшить, прилипала не отчаивается, находит себе новый объект для обожания. Я тоже люблю женщин, но, если мне дадут понять, что я неприятен, настырничать не буду, потому что для моего самолюбия это чувствительный удар, я сразу отступлю. Замшелов как раз к категории прилипал и принадлежал.

Общество его мне, естественно, не нравилось, но я в отличие от женщин мог повернуться и уйти, они же вынуждены были терпеть его присутствие. Я решил воспользоваться своим правом покинуть компанию и сказал, обращаясь к Алине и Надежде: