– Угостить тебя чаем? – спросил полковник своего подчиненного. – У меня хороший чай, английский, называется «Earl Grey». Поверь, это совсем не то, что наш юньнань или мадрас. Такой аромат, что даже хочется попробовать.

– Откуда такое чудо?

– Моя жена была в своем приходе у священника, потому что прибыл гуманитарный груз от немецкого Красного Креста. Она получила шоколад, какие-то рыбные консервы, молотый кофе и этот чай.

– Ну тогда с удовольствием попробую, товарищ полковник, – сказал Мартинковский. Это тоже признак перемен, подумал он, наблюдая за тем, как его начальник насыпает ложкой чай в два стакана. Еще год назад Жито ни за что не признался бы, что его жена ходит в храм, а сейчас говорит об этом, правда, доверенному человеку, но сам факт, что он открыто об этом говорит, подтверждает, что времена, когда за веру можно было вылететь с работы, прошли безвозвратно. А ведь еще недавно Мартинковскому пришлось тайно крестить своего сына Филиппа в приходе под Познанью.

Полковник залил кипятком из электрического чайника два стакана с чаем, после чего один придвинул к краю стола. Мартинковский осторожно взялся за блюдечко и поставил перед собой.

– Сахар в сахарнице, – сказал полковник, указывая на стеклянную посуду.

– Так что там случилось, в Яроцине? Мне уже позвонили из Службы безопасности, чтобы мы быстрее свернули деятельность. Я говорю о месте, где произошло преступление. Они меня просили постараться избежать огласки.

– Невозможно замять это дело. Насколько мне известно, кто-то убил девушку, которую нашли в палатке, и это все, что известно на данный момент. На месте уже работает наша группа. Руководит процессом Мирек Бродяк, а осмотр места преступления проводит капитан Лещинский. В качестве помощника поехал еще Теось Олькевич, ну и молодой Блашковский, который первым прибыл на место.

– Блашковский? – удивился полковник. – А этот что там делает, он ведь на учебе в Щитно.

– Он по-прежнему учится в Щитно, с группой студентов поехал охранять участников фестиваля. Они должны были влиться в толпу. Блашковский наткнулся на труп. Насколько я знаю, он повел себя вполне профессионально, позаботился о месте преступления, даже не пустил туда замначальника местного комиссариата. И расследование перешло в наши руки.

– Молодец. Мы еще воспитаем из него настоящего милиционера, – обрадовался Жито.

– Еще немного и вы возьмете его обратно на работу в наш отдел.

Полковник почесал лысую голову и внимательно посмотрел на майора.

– Не я это сделаю.

– Почему?

– Скорее ты его примешь после окончания учебы, я уже ничем не помогу, скоро уйду на пенсию.

– Товарищ полковник, вам еще не 65!

– Еще нет, но приказ – это приказ, наступают новые времена. С приказом комиссара не поспоришь. Такая политика ведомства, как мне сказали. Но все не так плохо, потому что комиссар разрешил мне назначить преемника. Он спросил меня, кого я могу порекомендовать, а я сказал, что есть только один подходящий человек, то есть я тебя имел в виду.

Мартинковский с недоверием посмотрел на полковника.

Он никогда не думал о том, что его начальнику придется когда-нибудь уйти. Когда он начал работать в воеводском комиссариате в Познани, полковник Жито был его неотъемлемой частью. Старый милиционер, прошедший все ступени карьеры, от патрулирования улиц до начальника убойного отдела. Мартинковский всему научился именно у него. Он наблюдал за расследованиями, которые вел Фред. Он был защитным зонтиком, который позволял им спокойно работать. Если партийные власти особенно интересовались каким-то делом, он разрешал пускать пыль в глаза, чтобы они отстали. В начале расследования его люди всегда устраивали рейд по притонам и задерживали подозрительных людей. Когда Жито спрашивали о результатах, он всегда мог отчитаться, что первые подозреваемые уже задержаны, а расследование продолжается, и вскоре будут новые аресты. В это время его следственная группа занималась настоящим расследованием, чтобы установить виновных. А задержанных, чаще всего рецидивистов, в конце концов отпускали, конечно, если не могли им ничего предъявить.