После карнавала наступило тяжкое похмелье. Полиция подвела трагические итоги: сотни погибших и покалеченных в автомобильных катастрофах, павших в уличных перестрелках и многочисленных драках.
Но, как с юмором прогнозировали газеты, невидимый пока положительный эффект крупнейшего языческого праздника традиционно даст о себе знать ровно через девять месяцев. Когда на свет появятся сотни тысяч младенцев, зачатых благодаря безумным карнавальным ночам…
XIII
Уже на следующий день по возвращении из Восточного Берлина, Курт пригласил Вольфганга в немецкий ресторанчик недалеко от аэропорта – один из самых камерных и дорогих в бразильской столице. Пожалуй, только в этом заведении умели правильно готовить традиционный «айс-байн». После нескольких рюмок импортной советской водки «Посольская», Курт развеселился, остроумно шутил, рассказывая не столько о своей стране и отпуске, сколько о событиях в старушке-Европе. Но вдруг прервал очередную шутку на полуслове и значительно посмотрел на собеседника:
– Помнится, не так давно ты говорил о готовности быть полезным русским, чтобы искупить вину за былую ошибку. Похоже, такая возможность наконец-то появилась. Если ты, конечно, не передумал, а главное – достаточно смел.
Вольфганг насторожился, но промолчал, пожав плечами.
Курт расплатился с официантом, и жестом пригласил приятеля в свою тесную «фуску». Завёл мотор, включил довольно громко автомобильный приёмник и с заговорщицким видом сказал:
– Перейду к делу. Мне, а значит, и моим советским друзьям, очень нужен один документ, который можно купить у сотрудника американского посольства. Договорённость уже достигнута, но, как ты догадываешься, все представители соцстран находятся здесь под незримым колпаком местной спецслужбы, которая тесно взаимодействует с ЦРУ. Нас постоянно разглядывают даже не через лупу, а через микроскоп…
– Ты подталкиваешь меня к шпионажу? Уж не работаешь ли, друг мой, на «Штази»?
– Успокойся: я – карьерный дипломат, однако это не мешает мне помогать кое-кому. Точнее, я патриот своей страны, как и ты – своей. При чём в таком случае американцы? Или у тебя среди них много друзей? А может, твой Бремен бомбили вовсе не янки с их верными прислужниками – англичанами?
Целый рой мыслей закружился в голове Вольфганга. Всё произошло слишком обыденно и просто – какой-то нелепый сон наяву! Смахивает на фрагмент дешёвого детективного фильма, к которым он никогда не проявлял особого интереса.
– Я не жду от тебя немедленного ответа, дружище. Подумай, сможешь ли ты, и главное, захочешь ли помочь мне и советским товарищам. Если нет – раз и навсегда забудем этот разговор. Но если всё-таки решишься, то давай встретимся в швейцарской кондитерской в «южном крыле» этого проспекта. Скажем, в пятницу, в час дня.
Они довольно сухо попрощались, и Вольфганг пересел за руль своего «Шевроле-Опала».
Нет уж, ни шпионом, ни даже сообщником агентов секретных служб – будь то западные, а тем более восточные – он становиться не собирается. «Холодная война» навсегда расколола мир на два непримиримых лагеря, и они с Куртом волею судеб оказались по разные стороны незримой, но вездесущей баррикады. Какое тут может быть партнёрство, да ещё в таком грязном и недостойном деле?!
Нервно нажимая на акселератор, Вольфганг мчался по широкому пустынному проспекту, ведущему из аэропорта в центр города. Потом машинально объехал площадку с телевизионной башней. Припарковал «Опалу» на стоянке и поднялся на смотровую площадку.
Вечерний вид города, безмятежное зеркало озера вдали и безбрежность простиравшегося за ним плоскогорья внушали покой и слегка успокоили его.